Я задрожала от желания, понимая, что он говорит это абсолютно серьезно.
— Мне это не нужно. — прошептала я. — Как думаешь, куда он их забрал?
— Сначала надо убедиться, что забрал. — фыркнул капитан, сообразив, о ком я спрашиваю.
— Думаю, забрал. Только куда?
— Боги могут ходить меж мирами. Черт его знает, что он задумал…
— А что с твоим ребенком и Аминой?
Асфар сглотнул. — Они не выжили. Честно говоря, не уверен, что она была беременна. Лживая Богиня запудрила ей мозги, чтоб она беспрепятственно давала доступ к своему телу.
— Мне жаль… — произнесла я. — А… А что с Хавьером?
— Он в тюрьме. Я решил высадить его с химерой на необитаемый остров.
— Это жестоко…
— Не жестче чем перевозить смертоносное создание в хрупком деревянном ящике и уповать на то, что оно будет сидеть тихо и никого не сожрет. Пусть Хавьер на своей шкуре прочувствует какого это, когда тебя пожирают живьем.
Я замолчала, раздумывая над его словами.
— Зачем тебе Черный Рынок в Форт-Акколе? — вспомнила я.
Мужчина вздохнул и почесал шею. Он так делал каждый раз, когда что-то обдумывал.
— Саента… Ты не сможешь создать идеальный мир, как бы сильно этого не хотела. В каждом человеке живет тьма. На том рынке все происходит по согласию. Пойми, кому-то нравится отдаваться мужчинам за деньги. Кому-то нравится сдавать кровь, чтоб потом спустить деньги на выпивку и потом весь день проваляться на пляже. Мы предлагаем работу и кров всем, но иногда некоторые люди хотят жить так, как они хотят. Везде царит порядок и гармония. У нас нет убийц и насильников — это жестоко карается. Но от темного мира ты избавить остров не сможешь. Я защищаю всех, кто живет в Форт-Акколе… Когда-то я принял для себя решение: если не могу искоренить этот темный мир — мне надо его возглавить и начать контролировать. Когда вернемся — сможешь поговорить с каждым, кто живет на Черном рынке. Мне скрывать нечего. А что касается химеры — да, люди хотят зрелищ. Меня уговорили парни показать ее людям, на вырученные деньги они смогут залатать дырявые шатры. Эта жуть всегда накормлена и сыта. Стальные прутья толщиной в три пальца ее сдержат. Знаю, что она тогда тебя учуяла и взбунтовалась, но выбраться так и не смогла. Не переживай.
Асфар провел ладонью по моим волосам.
— Тебя тревожит еще что-то. Расскажи.
— Асфар… — я облизала пересохшие губы. — Черный Бог сказал, что я не смогу иметь детей. Не смогу выносить. Мое тело будет отторгать плод. Я решила, что ты должен знать.
О том, что могу забеременеть только от Бога, я отчего-то умолчала.
Руки Асфара замерли, а потом продолжили свое путешествие по спине.
— Ты тревожилась из-за этого? — тихо спросил он. — Я боялся, там что-то серьезное.
— То есть, по-твоему, это не серьезно? Ты никогда не хотел детей? — я вскинула голову.
— Не так сказал. — Асфар улыбнулся мне грустной улыбкой. — Саента, я пожил достаточно. Я хоронил многих своих друзей и видел много оттенков самой разной любви. Мне встречали пары, которые не могли иметь собственных детей, но они могли удочерить сиротку или воспитать беспризорного сына. Сила любви к этим детям была столько же велика, будь они собственными. Все дело в отношении. Ты слишком молода, тебе незачем расстраиваться по этому поводу. Я хочу быть рядом с тобой, Саента. Я хочу быть твоим. И если потом ты захочешь детей — в этом мире много тех, кто лишился родителей. Воспитаем их вместе. Только, чур, и девочек, и мальчиков, мы обучим сражаться на кинжалах. Навык слишком важный, нужно уметь за себя постоять.
Я крепко обняла его за пояс. Слезы быстро намочили его разорванную рубашку.
— Ну что ты… — Асфар поднял мой подбородок двумя пальцами и стал снимать слезинки губами.
— Ты очень умный и добрый. Ты великодушный и совсем не злой, как я решила это при первой встрече… — я разревелась, уткнувшись ему в подмышку.
— А ты решила, что я злой? — задорно спросил Асфар.
— Да. Злой, жестокий, наглый, чрезмерно самоуверенный, властный… — мой рот заткнули поцелуем. Сразу стало жарко. У меня сбилось дыхание. Его руки скользили по рыбацкой сети, а она немного царапала мою разгоряченную кожу. Я зарычала, она мешалась, хотелось ее скинуть.
Его близость отзывалась сладостной болью в моем теле.
— Черт, потише, птичка… Я все-таки не железный. — Асфар отстранился, но моя кровь уже бешено неслась по венам.
— Я хочу тебя… — прошептала я, заливаясь краской. Довольное лицо капитана стало для меня наградой.