Как только я выхожу в свои приемные покои и усаживаюсь на трон, мне передают сообщение от моей свекрови. Одна из ее фрейлин подходит, кланяется и, поднявшись, говорит мне, что ее милость герцогиня Нортумберлендская не явится сегодня ко двору и что она вместе со своим сыном лордом Гилфордом возвращается в свой дом на Сионе.
– Это потому, что я отказалась сделать его королем? – выпаливаю я.
Посланница свекрови лишь моргает от моей прямоты.
– Милорд Гилфорд сказал, что ему недостаточно герцогства и что если он не король, то точно не может быть женат на королеве.
– Так он меня бросает? – я не верю своим ушам.
Посланница вспыхивает от стыда за то положение, в котором оказалась. Она снова опускается в низкий поклон и остается там, не поднимая взгляда с пола. А я снова ощущаю прилив леденящей ярости вместе с решимостью и снова узнаю в этом проявление Бога. Это он наделяет меня силой, он дает моему уму ясность.
Я поворачиваюсь к своему дядюшке, Генри Фиц-Алану, графу Арундел, который стоял рядом со мной.
– Прошу вас, отправляйтесь к моему мужу и передайте, что его королева велит ему остаться при дворе, – произношу я сквозь сжатые зубы. – А ее милости, его драгоценной матери, передайте, что ее я тоже ожидаю на службе, при дворе. Никто из них не волен покидать меня без моего на то позволения. И они об этом знают.
В ответ она кланяется мне и уходит. Глянув на находящихся в приемной лордов, я замечаю, как некоторые из них прячут улыбки. В это мгновение я понимаю, что если немедленно не удалюсь в гардеробную, то вскоре опозорюсь, испачкав юбки моего платья кровью. Я смотрю на Катерину в поисках поддержки, но она отвечает мне ничего не понимающим взглядом. Она понятия не имеет, что нам теперь делать.
– Я неважно себя чувствую, – говорю я. – И сейчас направляюсь в свои покои.
Все присутствующие падают на колени, и я прохожу мимо них. Мои фрейлины двигаются следом за мной. У меня так сильно болит живот, что я едва держусь на ногах. Попытки не дать крови свободно стекать по ногам исказили походку до неприличия. Усилием воли я заставляю себя добраться до своих комнат и не кричу от боли и ярости до тех пор, пока не остаюсь одна за плотно закрытыми дверями.
У меня никогда раньше не текла кровь так сильно и никогда прежде мне не было так больно.
– Меня отравили, – шепчу я служанке, когда она забирает у меня окровавленные простыни и тазик с водой ржавого цвета. – Со мной произошло что-то ужасное.
Она смотрит на меня, широко раскрыв рот. Она не знает, что делать. Всего за один лишь вечер она оказывается в услужении королевы Англии, и сейчас я говорю ей, что меня хотят убить.
Никто не знает, что делать дальше.
Тауэр, Лондон.
Июль 1553 года
Дальше – хуже. Мой деверь, греховно красивый Роберт Дадли, не справился с заданием арестовать принцессу Марию, или леди Марию, как ее теперь мы все называем. И теперь он разъезжает по Норфолку на самых лучших лошадях, следя за тем, чтобы никто ей не помогал. Но под стражу он ее не взял.
Половина лордов уверяют меня в том, что она непременно сбежит в Испанию и что этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах, потому что она способна собрать и привести на нас целую армию католиков. Что, в свою очередь, означает погибель для нас и разрушение для всей Англии. Другая же половина убеждает меня отпустить ее, тем самым отправив ее в вечное изгнание, и тогда некому будет возглавлять восстание против меня. Однако Мария делает нечто совершенно иное, что оборачивается для нас еще большим бедствием: она поднимает свой штандарт над своим домом в Кеннингхолле и пишет письмо моему Совету, где говорит, что это она истинная королева и что готова простить им измену, если они впустят ее в Лондон и немедленно передадут ей корону.
Настало самое худшее время в праведном деле реформ. Я знаю, что Господь не желает передавать корону в ее руки и что все ее обещания сохранить за подданными свободу вероисповедания и не преследовать за «ересь» добрых английских христиан, которые только что увидели свет Слова Божьего, – лишь часть дьявольского плана. Дьявол стремится разрушить все, во что верила Екатерина Парр, чего успел добиться Эдуард и что я поклялась защищать. Я не позволю принцессе Марии отдать страну обратно в руки Рима и уничтожить наш шанс построить королевство святых. Господь повелел мне противиться ей, и я распоряжаюсь собрать армию, чтобы войти в ее владения и взять ее под стражу. Если мне придется посадить ее за решетку в Тауэре по обвинению в измене, значит, так тому и быть. У нее было достаточно возможности понять Слово Божье, она занималась с Екатериной Парр вместе со мной, но решила настоять на своем ошибочном суждении. Если мы схватим ее и Совет настоит на том, чтобы она была казнена за преступления против короны, против меня, – так тому и быть. Я найду в себе силы отправить ее на плаху, а всех остальных еретиков – на виселицу. Я не стану самым слабым бойцом в армии Господней. Я призвана, я избрана Всевышним и буду переносить невзгоды, как любой другой верный солдат небесного войска. Я не подведу.