Он проникал в меня едва ли вполовину возможного, и мне всё больше нравилось чувство наполненности и медленный, бесконечный ритм. Сильные руки на моей талии, синий огонь его глаз, и тихая, сдерживаемая страсть. Я попыталась подстроиться, неуверенно двинула бедрами, и Йан ответил прекрасной лаской: коснулся губами моей груди. Дрожь пробежала вдоль позвоночника и охватила живот, чувство незавершённости манило. Что-то болезненно пульсировало внутри, и я захотела большего.
– Вот теперь ты моя, – довольным, тихим смехом рассмеялся мужчина, и, прижав меня к себе, перекатился на живот. – Уже не так больно?
– Теперь скорее трудно… и приятно.
Он устроился меж моих бедер, нежно сжал мои ноги, разводя их шире, и неспешно вошёл, давая возможность расслабиться. Однако я уже не боялась. Я удовлетворенно прикрыла веки, и слегка выгнулась ему навстречу. А потом и вовсе замерла, чувствуя, как в теле скапливается странная, напряженная истома. Неведомое, вкусное чувство стремительно нарастало, и чем глубже проникал Йан, чем сильнее его пальцы сжимали мою грудь, тем более острым было ощущение. Теперь-то не боль пугала меня, а то новое, тягостное томление, которое я не могла контролировать.
– Йан, со мной что-то происходит!
– Да. Я чувствую. Не бойся этого. Ты моя. Ты замечательная…
Я не успела спросить о полёте, да и говорить больше не хотелось: он поцеловал меня. Я так жаждала этого прикосновения, что ответила порывисто и поспешно, и утонула в ласковой жадности его губ. А через несколько мгновений мощная дрожь объяла тело, превратив его в одну трепещущую тугую струну. Меня пронзило и наполнило, а потом обрушило и порвало на части. Это был настоящий страх со вкусом чистого наслаждения, и я вскрикнула, боясь потерять саму себя средь восхитительного безумия. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного, и от восторга, перемешанного с ужасом, у меня потекли слезы.
– Я держу тебя, малышка. Держу, – шептал Йан, крепко прижимая к себе моё вздрагивающее, непослушное тело.
Через пару минут я обессилено откинулась на подушку и долго не могла вымолвить ни слова. Неужели против этого восставали жрецы Верховного? Неужели именно это они называли недопустимым? Восхитительное и пугающее, неповторимо сладостное ощущение. Не зря его запрещали, оно и правда уводило мысли от главного...
– Мы называем это высшим наслаждением, приходом пламени или просто огнем.
– И ты тоже его ощутил?
– Да, но, полагаю, для мужчин и женщин оно разное.
– И все его испытывают?
Йан почему-то весело улыбнулся и обхватил меня, переворачиваясь на спину.
– Не думаю, иначе было бы куда больше счастливых пар. Зачастую мужчины думают только о собственном удовлетворении, и женщина просто не успевает воспламениться. К тому же по вардарским понятиям то, что мы делали, грешно.
– Верно. Жрецы называли это вызовом богу, и постоянно напоминали нам, что в близости главное – спокойствие и смирение! Наверное, поэтому Фрэн была такой… печальной.
– Неудовлетворенной, – сказал Йан. – Надеюсь, у них всё получится со временем.
– Да, – отозвалась я, прижавшись щекой к его груди. – Ибо это было самое чудесное, что я испытала в жизни. А нам можно говорить обо всём этом так откровенно? – спохватилась я.
– Для супругов нет запретных тем, – отозвался он полусонно.
– Значит, я тебя понравилась? Прежде я бы посчитала ниже своего достоинства спрашивать об этом, но откровенность превыше гордости...
– Ты мне очень понравилась, Нуала, – ответил он, и поцеловал меня в краешек губ. – Я наслаждался тобой. Мы занимаемся любовью не только ради огня, что вспыхивает в конце, но и для укрепления связи между супругами. Близость рождает доверие, и учиться доставлять друг другу удовольствие, при этом не испытывая неловкости – часть прочных чувств.
– Ты совсем не такой, каким мне показался, Йан, – сказала я, обхватывая его ногами и тихонько зевая. – Я думала, ты строг и молчалив.
– Я бываю таким, а ещё могу быть резок и груб, и не всегда признаю свои ошибки. Я постараюсь не обидеть тебя, моя драгоценность, но тебе придётся смириться с тем, что я привык отдавать приказы. А теперь отсыпайся, иначе утром я не смогу поднять тебя.
И я послушалась. Мне было так мягко и замечательно в его объятьях, что я не думала ни о чем плохом. Провалилась в сон мгновенно, и всю ночь прыгала по облакам, тонула в пахучей дождливой вате, и любовалась яркими коромыслами радуг, которых не видела с тех пор, как потеряла родину…
Я любовалась цветущими просторами с бездонными глазницами синих озёр, и радовалась светлым лесам, таким привычным и красивым. За Серыми Вратами ждал совсем другой мир, и я волновалась, как лету примут дети зимы.