Я открыла глаза и немедленно зажмурилась — все заливал яркий свет. Моргнув несколько раз, села. Я была в своей комнате, или, правильнее сказать, в месте, которое служило моей комнатой последние шесть месяцев. Я была не одна.
Его присутствие я ощутила немедленно, давление его Силы, неограниченной барьерами. Конечно же, повернув голову, я увидела Мервина, сидящего на стуле и мрачно смотрящего на меня.
Внешность таирта ничуть не изменилась — все такой же худощавый, бледный, темноволосый, с радужками глаз такими черными, что их казалось невозможно отличить от зрачка. Черты его лица, правильные и, пожалуй, красивые, портило холодное, жесткое выражение. Мервин был одного возраста с Камиром, моим самым старшим братом, но казался старше. Одет он был во все черное, его любимый цвет, только на правом плече появилась новая эмблема — стилизованное изображение головы дракона.
Взглянув на Мервина, я ощутила жгучее желание высказать свое недовольство его отсутствием манер. В самом деле — заявиться в покои благородной дамы без приглашения!
— Из всех глупостей, которые вы могли сделать, принцесса… — его первые слова прозвучали как рычание. — О чем вы вообще думали?
Я растерянно моргнула, не представляя, что он имеет в виду. Наш первый разговор за полгода — и Мервин, позабыв даже о зачатках этикета, ворвался в мою комнату и набросился с непонятными вопросами!
— Или такова была ваша цель? Усложненный способ самоубийства? — в голосе таирта проскользнуло презрение.
— Конечно же нет! — я немедленно отбросила его абсурдное обвинение, потом сделала паузу, и, решив, что нет смысла играть в догадки, добавила. — О чем ты вообще говоришь?
Мервин нахмурился.
— Я говорю, — начал он медленно, — о вашей безумной попытке использовать кийста, чтобы пробить щиты на Источнике. Данные артефакты не подходят для таких целей. Их единственное назначение — лишение памяти и смерть.
Кийста? Мои ладони неожиданно закололо. Я потерла их и уставилась, не понимая, на красные полумесяцы ожогов.
— Это от кийста, — пояснил Мервин и сделал неопределенный жест, после чего колотье стихло, а ожоги начали бледнеть.
— Впрочем, — добавил он ядовито, — этот дискомфорт — самый минимум, который вы, принцесса, заслужили за свою глупость.
Я сжала ладони в кулаки, пряча ожоги, а потом, резкой вспышкой, память вернулась: мой визит в подземелье, случайная находка и импровизированный план побега…
— Как ты узнал? — спросила, ощущая одновременно разочарование и облегчение. Мой план провалился, но я хотя бы не умерла. Жизнь — даже жизнь в качестве пленницы — не то, чего я хотела лишиться.
Таирт снисходительно улыбнулся.
— Неужели вам не приходило в голову, Ваше Высочество, что я знаю обо всем, происходящем в моем доме?
Ну конечно. Следящие заклинания не обязаны быть видимыми.
После паузы Мервин добавил:
— Вы имеете представление, сколько Силы мне пришлось потратить, чтобы ликвидировать нанесенный кийста ущерб?
Я покачала головой, чувствуя себя немного виноватой. Глупо, конечно: пленница не должна чувствовать вину за неудобство, которое причинила тюремщику.
— А я не просила тратить, — пробормотала, не глядя на таирта…
Несколько лет назад…
Мервин был неизменной частью моего детства. Всегда рядом, молчаливый, мрачный наблюдатель, черноволосый и черноглазый; всегда одетый в темное и казавшийся оттого еще бледнее. Среди ярких красок королевского двора он был уместен не более, чем нахохленный ворон в окружении сияющих тропических птиц.
В те годы мне часто приходил в голову вопрос — почему Мервин терпит изобретательные издевки моих старших братьев, брюзгливое недовольство отца, замаскированное презрение придворных? Почему не вернется домой? Однажды я спросила его об этом, и таирт, после долгой паузы, когда стало казаться, будто меня просто не слышали, ответил:
— Спросите лучше у вашего отца, принцесса.
Именно это я не замедлила сделать.
— Он нам нужен, — с неохотой объяснил король, отодвигая очередной важный документ, понимая, что я не отстану, пока не добьюсь ответа. — Это один из лучших таиртов в стране.
— Но Мервин мог бы изготавливать артефакты дома! — воскликнула я. — Папа, разве ты не видишь, как ему плохо здесь?
— Есть вещи более важные, чем чувства отдельного… — отец сделал короткую паузу и с некоторым усилием закончил, — отдельного эль-туань. Кроме того, его необходимо держать под присмотром.