Я засмеялась, хотя, конечно, не стоило. Смеяться над шутками врага – это капитуляция. Я вонзила ногти в ладони.
– Ну так скажи мне, с учетом всего, что ты знаешь о жизни сейчас, – кем бы ты стала, если бы могла выбрать что угодно?
Я притворно поразмышляла.
– Я хотела стать морским биологом. Или русалкой? Кем-то из них. А ты? – Я не собиралась доверять конкуренту свои самые сокровенные тайны. Ведь я, когда была моложе и глупее, мечтала стать писательницей.
– Писателем, – без промедления ответил он.
– Так банально, – сказала я. – Ты как все юристы, которых я знаю.
– Банальности существуют не зря: у многих юристов карьера началась с рассказывания баек в детстве, – ответил он. – Хотя, пожалуй, сейчас я скорее рисую комиксы, чем пишу книги. У меня есть роман в картинках, и я надеюсь когда-нибудь его опубликовать. Лежит в ящике стола.
Самое ужасное, что у меня в ящике стола тоже есть что-то вроде неоконченной рукописи – блокноты со стихотворениями о теневой стороне закона и жизни одиночки в Сингапуре. Я вовсе не собиралась рассказывать об их существовании Сурешу. Нет, я сохраню свою тайну в столе, потому что в реальной жизни это самое подходящее место для наших хобби. Я слышала, как надменно звучит мой голос:
– А кроме этого, э-э-э, романа в картинках ты что-то еще написал?
– Вообще-то да, – ответил он с улыбкой. – Я придумал своего супергероя и публикую онлайн-истории о нем.
– Разве не это мы все делаем в соцсетях? – пренебрежительно прокомментировала я.
– Э-э-э, ну да, э-э-э. Но мой, ну, вполне уже успешен. Ты когда-нибудь слышала о «Последнем Настоящем Человеке»? Оборотне – вершителе справедливости, который защищает обездоленных и убивает их обидчиков прикосновением пальца, высасывая из них жизненную силу, и при этом он принимает облик последнего убитого им человека?
– Нет. Звучит не особо весело.
Он склонился над столом и прошептал:
– Ну, я его создатель. Но не рассказывай никому на работе. Не хочу, чтобы все думали, будто за пределами закона у меня есть хобби или обычная жизнь, – подмигнул Суреш.
– Ох, – беспечно промямлила я, мысленно делая заметки, которые смогу использовать в корыстных целях.
– Люди уже давно выясняют, кто создатель этого комикса. Я в нем со многими знаменитостями и политиками разделался. Мне даже убийством угрожали.
Я еле сдержалась, чтобы не выпалить: «Теперь я знаю твое слабое место, лох!»
Но он по глупости своей счел мое молчание сигналом к продолжению разговора.
– Ну а что на самом деле привело тебя к изучению юриспруденции?
Помедлив, я честно ответила:
– Я хотела бороться за справедливость, защищая обездоленных. Знаешь, как Бэтмен. Или как Аттикус Финч в «Убить пересмешника».
Суреш глотнул чая.
– И в какой сфере права ты хотела работать?
– Международное гуманитарное право. А ты?
– Уголовное.
Мы замолчали, задумавшись, как далеко ушли от своих идеалов.
Я осторожно выковыряла второй рыбий глаз и проглотила целиком эту скользкую белесую гадость, еле сдерживая тошноту.
– Дай-ка угадаю: строгая мама?
– Папа, – сказал он. – Честно говоря, они оба строгие.
Мы робко с сочувствием улыбнулись друг другу.
– Что ж, Суреш Адитпаран, вот мой следующий вопрос: ты со своими детьми поступил бы иначе? Или ты считаешь, что нужно растить их в строгости? Нам-то такое воспитание пошло на пользу. Весьма хорошие люди из нас вышли.
Отлично, теперь я провожу параллели между нами и при этом даже отвешиваю ему комплименты. Вот тебе и демонстрация власти.
Суреш закусил нижнюю губу и задумался.
– Мне кажется, что я точно все делал бы по-другому. Я сказал бы своим детям, чтобы они не боялись мечтать и что я в любом случае их поддержу. Ну, только если они не выберут профессии бухгалтера или дантиста, – ухмыльнулся он. – Всему же есть предел.
Я не смогла сдержаться и рассмеялась. И, поверьте мне, это звучит очень и очень плохо. Не понимаю, как я дошла до того, что получаю удовольствие от разговора с ним.
Неожиданно Суреш склонился вперед и сменил тон на деловой:
– Давай отбросим условности, Андреа. Это же не дружеский обед для знакомства, не правда ли?
– Что, прости? – такой прямой вопрос сбил меня с толку.
– Я знаю, что не нравлюсь тебе, – я открыла было рот, чтобы опровергнуть это, но он махнул рукой, не дав мне сказать, – но ничего страшного, ты тоже мне не особо симпатична. Честно говоря, ты довольно грубая и смотришь на меня враждебно. Думаешь, я слепой и ничего не замечаю? Я все понимаю, у тебя не так много конкурентов. Но нам необязательно испытывать друг к другу симпатию, чтобы работать в одном кабинете. Ты занимайся своим делом, а я буду заниматься своим. Скоро ремонт в офисе закончится, и нам больше не придется терпеть друг друга.