— Но < ... > с ней. ( С “бетой” транзистора, а не со страной,— хотя, если разобраться, то и со страной: если высшему её партийному руководству глубоко на всё насрать и начхать — то какого Малого Нецензурного мне убиваться?.. )
— Это очень удобная система: я устанавливаю требуемую моим органам зрения яркость, включаю автомат — и в шкурниках, или там, где много белого, чистого камня и света нужно немного, налобник автоматически светит слабее, а если я вырываюсь по ходу своего всепронзающего стремления в просторный широкий штрек или в зал с тёмными, закопчёнными стенами, система выдаёт, не трясясь над каждым эргом, полную свою мощность — или столько, сколько нужно для заранее установленного мной уровня освещённости. Под землёй — при встречном свете какого-нибудь Пита иль нервного Пищера — она автоматически гаснет, чем сберегает Питу и ( особенно ) Пищеру изрядную долю хорошего настроения, а на поверхности мне ненужное движение руки к выключателю: то есть экономит мой ресурс, стало быть. Если на поверхности, конечно, наблюдается хоть какое-то подобие света — а не чёрная безлунная ночь, осложнённая солнечным и одновременно лунным затмением < ‘зад менее солнца’ — по определению,— к слову пришлось >,— ненаблюдаемым по причине совершенно грозовой к тому же облачности...
< Надо-ли говорить, что по здравому размышлению я оснастил свой налобник и ещё одним полезным блочком — передранным мной из аналогичного блока замечательного репортёрского магнитофона “Награ”: то есть универсальным преобразователем питания, что “кушая” на входе любое напряжение в пределах от полутора до шести вольт — под землёй больше не бывает, то есть, конечно, случиться может — но не с налобной системой,— выдаёт “на выходе” стабильные 3,5 V?.. Думается, что не надо. Необходимость в подобном блочке столь очевидна, что появление его в моём налобничке “до кучи” совершенно-естественно; к сожалению, непосредственно в головке за отражателем он уже не разместился — туда ведь ещё каким-то макаром запасную лампочку впендюрить нужно было,— а потому покоится непосредственно на банках аком: к вящей славе моей радиоинженернолюбительской мысли. >
— Я сам собрал и отладил эту конструкцию; она экономична и очень удобна, и я не жалею прорвы времени, затраченного на её полугодовую доводку и регулировку.
: Система эта очень помогает мне в Ильях. Помогает практически мгновенно ориентироваться в любом, самом сложном на первый взгляд хитросплетении ходов и булыжников, трещин, изломов скал, гротов... Моим глазам нет необходимости привыкать ни к яркому пятну, что вспыхивает перед самым носом и слепит, когда ты неожиданно втыкаешься на полном скаку в узкий шкуродёр, ни к чёрному провалу перед глазами, когда ты не менее стремительно вываливаешься из преодолённого шкурника в широченный зал — и в первый момент несколько теряешься, поскольку ничего не можешь в нём разглядеть, как ни вращаешь башкой в разные стороны — свет ещё просто не успел отразиться от противоположных стен этой вселенной... В астрофизике и космологии такое явление называется “горизонт событий” —
: “Щютка”. Но в каждой шутке, как я уже предупреждал, покоится доля шутки. И потому я сейчас так тихо и незаметно ухожу от этих кретинов: в последний раз. Они должны видеть, что я удаляюсь, но не должны понимать — куда. Не их это собачье дело. Ибо там, куда я так неожиданно устремляюсь, для них темнота и монолит.
— Но это только для них.
И я легко и непринуждённо исчезаю в их темноте и монолите, растворяясь в родных, любимых своих Ильях — и направляюсь в Левую систему.
: То есть туда, где меня ждут менее всего на свете. То есть совсем не ждут,—
— оставляя позади, у места гибели Шкварина, надёжный ‘компас непалкоценности’. По крайней мере я на это очень рассчитываю. Потому что к Шкварину я ещё вернусь:
: Наш разговор не окончен.
РЕМИНИСЦЕНЦИЯ I: от себя.
— А дальше происходит нечто, на первый взгляд вовсе непонятное:
Егоров появляется в Левой — в том гроте, где обосновалась компания, преследовавшая его: появляется с вполне определённой целью...
— Но он опоздал. Подойти к гроту практически невозможно: всё затянуто жутким, непреодолимым даже в противогазе дымом — горит целый букет разнообразнейшей “химии”; горят в гроте вещи, стол, деревянные нары, мусор и скопившееся барахло — кто-то уже “запалил” наших друзей, пока Сашка играл с ними в кошки-мышки в Дальней системе.