– Мне бы хотелось переговорить с вами, – заговорила первой Бри.
Ее губы слегка посинели. Неужели она простояла тут все время, пока он находился в кабинете Харви? Мэтт покосился на участок шерифа. Из здания вышли два репортера и направились к фургонам телевизионщиков, припаркованным в другой части стоянки.
– Давайте только спрячемся от холода, – указал на внедорожник Мэтт.
Взгляд Бри, то и дело, отвлекался на Броди.
– Мы можем где-нибудь пересечься?
– В кафе? – предложил Мэтт.
– Там слишком людно.
– Вы в состоянии вести машину?
– Да.
– Тогда поезжайте за мной.
Мэтт повернулся и приоткрыл заднюю дверь внедорожника. Броди запрыгнул в салон. Мэтт сел за руль. До его дома от участка шерифа было десять минут езды. И все эти десять минут Мэтт посматривал одним глазом в зеркало заднего вида: «Хонда» Бри неотступно следовала за ним.
Флинн жил в отреставрированном фермерском доме, на участке в десять гектаров земли. Проехав по подъездной дороге, он припарковался. Из собачьих будок за домом разнесся лай. Мэтт и Броди выбрались из внедорожника и направились к передней двери. Бри припарковалась рядом с машиной Мэтта и последовала за ними – явно соблюдая дистанцию. В доме Мэтт проводил ее на кухню, а Броди велел залезть на место, в клетку.
Пес послушно потрусил по плиточному полу и через несколько секунд скрылся в спальне.
– Вы не должны держать овчарку в клетке, – сказала Бри.
– Да все нормально. Это не в наказание. И Броди это понимает, он не против такого логова, – на самом деле, Мэтт и не думал держать в клети своего четвероногого друга. Просто он почувствовал, что пес нервировал гостью.
Бри обошла кухню по кругу.
Мэтт взял кофейник:
– Вы ели?
– Я не голодна, но за кофе буду благодарна, – сняв свое шерстяное полупальто, Бри повесила его на спинку стула, вместе с узкой сумочкой. А потом встала у застекленной двери, выходившей в задний двор, и, понаблюдав за собаками, бегавшими вокруг псарни, непроизвольно потерла руки:
– Сколько их у вас?
– Шесть, но мой из них только Броди, – Мэтт подошел и встал рядом. – Приступая к строительству псарни, я планировал тренировать молодых К-9. Но, прежде чем я смог этим заняться, моя сестра уже заполнила все конуры до единой. У нее приют для брошенных собак, – Мэтт подал гостье кружку.
Обняв ее ладонями, Бри отхлебнула бодрящий напиток:
– Спасибо.
– Вы не любите собак? – покосился на нее Мэтт.
Брови Бри свелись к переносице.
– Меня сильно покусали в детстве, – словно смутившись от собственного признания, она крепко сжала губы; но Мэтт заподозрил, что за этими обычными словами скрывалась гораздо более драматичная история. Помолчав, Бри произнесла полувопросительно, полуутвердительно: – Заместитель шерифа сказал, что это вы нашли мою сестру.
– Да, это так. Мне очень жаль…
Бри кивнула, и чуткий слух Мэтта различил сдавленный звук где-то глубоко в ее гортани. Бри сглотнула:
– Вы могли бы рассказать мне об этом?
– Мы договорились с Джастином, что я отвезу его на встречу анонимных наркоманов. Я приехал, позвонил в дверь, но он не открыл. Я вошел сам. И обнаружил Эрин на полу в спальной комнате, – Мэтт не стал вдаваться в подробности. «Когда Бри захочет их узнать, она спросит сама», – решил он.
Бри содрогнулась и на несколько секунд прикрыла глаза. А, когда их открыла, Мэтт понял: ей удалось взять себя в руки, и она готова задавать вопросы. Первый из них не замедлил последовать:
– Джастина в доме не было?
– Нет, – лаконично ответил Мэтт.
Уж не подумала ли она, что он помог другу скрыться?
– А почему Эрин находилась в его доме? И где сейчас Джастин? – задала Бри сразу два новых вопроса.
– Я не знаю, – Мэтт коротко обрисовал картину.
Бри прищурилась:
– Все это так странно…
Мэтт только пожал плечами.
Несколько минут Бри молчала.
– Вы больше не служите в управлении шерифа?
– Нет, нас с Броди подстрелили три года назад.
– Извините, что невольно напомнила вам об этом, – Бри кинула на Мэтта сочувствующий взгляд. – А чем вы занимаетесь сейчас?
– Это был «дружеский огонь», и нам выплатили компенсацию. Так что с голода мы не умрем, – Мэтт согнул руку и разжал кулак: поперек его ладони тянулся розовый шрам. Еще одну пулю он получил в спину. По злой иронии она не задела никаких жизненно важных органов. А вот повреждение нерва в руке оказалось непоправимым: – Не могу теперь стрелять правой рукой. А я, к несчастью, правша. Так что для работы в правоохранительных органах больше не гожусь.