А печка? Видите ли, в 30-е годы в Москве топили печи — во всех этажах. Батареи центрального отопления все еще были редкостью, и в морозные дни над городом вились дымки… И в кабинете Булгакова на Большой Пироговской топилась печь, та самая, в которой он сжег первую редакцию «романа о дьяволе»…
Трамвай на Патриарших
Я долго колебалась, прежде чем решилась написать предыдущие страницы. Потому что с середины 90-х годов знаю совсем другого Б. С. Мягкова: очень добросовестного, даже уникального библиографа-булгаковеда, тонко понимающего свое непростое дело и преданного этому делу.
Никогда не думала, что с человеком могут произойти такие перемены. Может быть, это общение с Булгаковым так переделало его? И нужно только удивляться тому, что оно не переделало других булгаковедов?
А если так, то его статьи по топографии «Мастера и Маргариты», некогда столь нашумевшие, следовало бы отодвинуть в прошлое и забыть? Но это, оказывается, не просто. Публикации Б. С. Мягкова 80-х годов не умерли. В 1993 году они составили книгу.
Терпеливые редакторские руки заметно почистили текст. Сгладили острые углы, затушевали бросающиеся в глаза нелепости. Исчез «прототип собаки Банги». («Прототип кухарки», правда, остался.) Остался и Краснушкин, хотя свою книгу Булгакову уже не дарил. «Строение № 2» отодвинулось в разряд «легенд». (Как будто не Б. С. Мягков так упорно продвигал эту «легенду» из статьи в статью). Зато миф о тайном проживании Булгакова в Мансуровском переулке украсился новыми подробностями: «И можно также… предположить, что с топлениновским уютным подвалом у писателя были связаны первые тайные встречи с его будущей женой Е. С. Шиловской — Маргаритой. Ведь так и названа обращенная к ней неоконченная рукопись „Тайному другу“. Возможно, что она писалась здесь»[411]. (Мы уже знаем: конкретность — в данном случае упоминание вполне определенной рукописи — испытанное средство представить никогда не существовавшее как реальность.)
Прекрасно изданная, с множеством хорошо проработанных фотографий, книга активно отражается в сочинениях булгаковедов. Упоминается даже в самых кратких «Рекомендованных списках» литературы о Булгакове. У книги — будущее. Она существует — навсегда.
Перелистывая ее, я, к своему удивлению, обнаружила в ней свое имя и даже, так сказать, реконструкцию моего хода мыслей. Известно, что булгаковеды очень любят реконструировать ход мыслей Михаила Булгакова и делают это очень самоуверенно: «Булгаков думал…» «Булгаков считал…» «Булгаков хотел сказать…». Но Булгаков умер и отбиться не может. А я ведь еще, кажется, жива? Впрочем, Б. С. Мягков составлял свою книгу в 1990–1991 годах, когда булгаковеды твердо решили считать меня покойницей.
Вот эти строки:
«Упоминает о турникете и огибающих сквер дребезжащих трамваях старожил этих мест журналист В. А. Левшин в статье „Садовая, 302-бис“, не уточняя, правда, был ли этот трамвай пассажирским… Эта недоговоренность позволила Л. М. Яновской усомниться в словах мемуариста о трамвае вокруг Патриарших прудов…»[412]
Малопонятный этот пассаж расшифровывается так.
Как помнит читатель, сюжет романа крепко связан с вылетающим из Ермолаевского переулка на Бронную трамваем, под колесами которого погибает председатель Массолита Берлиоз.
Кому же не известен этот кусочек в центре Москвы — Малая Бронная, сквер Патриарших прудов и Ермолаевский переулок, который окажется от вас справа, если вы сядете на ту самую скамейку, на которой сидел Воланд, лицом к глади пруда… Но, кажется, здесь никогда не проходил трамвай и не было никаких турникетов?
Да, Булгаков, разворачивая действие своего романа, очень хорошо знает, что здесь нет и никогда не было трамвая. Трамвай ходил в квартале отсюда — по Садовой. (В одной из ранних редакций он и сворачивает на Бронную — с Садовой.) Но в создаваемых Булгаковым пространствах трамвай должен проходить именно здесь. Вот — из Ермолаевского переулка. Вот — поворот на Малую Бронную. И турникет — вот он!
«Но здесь нет трамвая!» — мог бы сказать автору дотошный читатель, хорошо знающий Москву. — «А его недавно провели!» — усмехается автор. И пишет: «по новопроложенной линии». («Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную».) Только что, видите ли, и провели — как раз к началу действия романа…
Хорошо, но статья В. А. Левшина, на которую ссылается Мягков, причем? Да собственно говоря, ни при чем.