– Я думаю, что у всех нас есть основания для беспокойства… – начал было я, но тут же умолк, увидев на лице Хикори новое выражение, какого никогда прежде не замечал: Хикори выглядел раздраженным или, возможно, расстроенным моей тупостью. – Прошу прощения, Хикори. Продолжайте, пожалуйста.
Он с минуту стоял неподвижно, как будто обдумывал что-то, а потом резко повернулся и принялся совещаться с Дикори. Я между тем думал, что никогда еще имена персонажей старинного стишка, которые маленький ребенок шаловливо дал этим существам несколько лет назад, не подходили им до такой степени.
– Прошу простить меня, майор, – в очередной раз извинился Хикори, вновь обернувшись ко мне. – Очень жаль, что я высказываюсь настолько невнятно. Нам очень трудно правильно передать суть нашего беспокойства. Вы можете быть не осведомлены о некоторых фактах, и, возможно, совсем не наше дело сообщать их вам. Позвольте мне задать вопрос: каково, по вашему мнению, состояние этой области космоса? Той, в которой живем мы, народ обинян, вы, Союз колоний, и множество других рас.
– Вся эта область находится в состоянии войны, – не задумываясь ответил я. – У нас есть колонии, которым мы пытаемся обеспечить безопасность. У других рас тоже есть колонии, и они точно так же стремятся обеспечить их существование. Все мы сражаемся за планеты, соответствующие потребностям наших рас. И потому деремся друг с другом.
– Да-да, – сказал Хикори. – Все мы деремся друг с другом. И нет никаких союзов? Никаких соглашений?
– Судя по всему, есть, но очень немного. У нас есть соглашение с обинянами. Другие расы тоже вполне могут заключать соглашения и иметь союзников среди других народов. Но в целом так оно и есть. Все грызутся со всеми. А в чем дело?
Пугающая улыбка Хикори стянулась к ротовому отверстию и исчезла.
– Мы скажем вам все, что можем, – сказал он. – Мы можем сказать вам о тех вещах, которые уже обсуждались. Мы знаем, что ваш министр колонизации заявил, будто планета, которую вы называете Роаноком, передана вам обинянами. Та планета, которую мы называем Гарсинхир. Мы знаем, что утверждается, будто мы взяли у вас другую планету взамен.
– Совершенно верно.
– Такого соглашения нет, – заявил Хикори. – Гарсинхир остается территорией обинян.
– Но ведь этого не может быть! Я и сам был на Роаноке. Ходил по тому самому месту, где будет колония. Мне кажется, что вы, скорее всего, ошибаетесь.
– Мы не ошибаемся, – твердо сказал Хикори.
– А я думаю, что ошибаетесь. Пожалуйста, поймите меня правильно, но ведь вы всего лишь спутники и телохранители подростка человеческой расы. Возможно, те, кто снабжает вас информацией, полагающейся для вашего уровня, имеют неполные или неточные сведения.
На лице Хикори мелькнуло еще одно новое для меня выражение; я подозреваю, что это было не что иное, как насмешка.
– Не сомневайтесь, майор, обиняне не пошлют охранять и заботиться о дочери Бутэна и ее близких простых телохранителей. И не сомневайтесь в том, что Гарсинхир принадлежал и принадлежит народу обинян.
Я задумался.
– Получается, что Союз колоний лжет, говоря о статусе Роанока.
– Возможно, вашего министра колонизации дезинформировали, – предположил Хикори. – Тут мы не можем ничего сказать. Но, какова бы ни была причина ошибки, она существует как факт.
– Может быть, обиняне решили позволить нам колонизировать свой мир? Насколько я понимаю, химическая организация ваших организмов делает вас восприимчивыми к местным инфекциям. Получить союзника выгоднее, чем оставить за собой непригодный к заселению мир.
– Возможно.
Мне показалось, что это слово Хикори произнес ничего не выражающим тоном, какой мог быть присущ опытному дипломату.
– Колонистское судно отправится от станции «Феникс» через две недели, – сказал я. – Еще одна неделя – и мы приземлимся на Роаноке. Даже если то, что вы говорите, верно, я не могу предпринять ровным счетом ничего.
– Я должен снова принести вам извинения, – сказал Хикори. – Я вовсе не имел в виду, что вы должны или могли бы что-нибудь сделать. Я лишь хотел, чтобы вы знали. И еще понимали хотя бы часть сути нашего беспокойства.
– Хотите ли вы сообщить мне что-нибудь еще?
– Мы сказали вам все, что могли. Кроме одного. Мы – ваши слуги, майор. Ваши, лейтенанта Саган и, конечно, всегда и неизменно – Зои. Ее отец подарил нам самих себя. Он запросил за это высокую цену, которую мы с готовностью и желанием заплатим.
Я внутренне содрогнулся при этих словах, вспомнив, какую цену он запросил.
– Он умер до того, как мы смогли расплатиться с ним. Теперь этот долг принадлежит его дочери; он возрос, поскольку она разрешила нам сопутствовать ей в ее жизни. И за это мы тоже в долгу перед ней. И перед ее семьей.