– Благодарю, – сказал Райбики. – Обиняне всегда действуют мне на нервы.
– В этом-то и весь смысл, – ответила Джейн.
– Это я понимаю. Надеюсь, вы не сочтете неприличным любопытством, если я спрошу, почему вашу дочь сопровождают телохранители-обиняне?
– Они не телохранители, а спутники, – пояснила Джейн. – Зои – наша приемная дочь. Ее биологический отец – Чарльз Бутэн.
Райбики удивленно вскинул брови – высокое звание позволяло ему кое-что знать об этом человеке.
– Обиняне благоговели перед Бутэном, но его больше нет на свете. Они сочли необходимым узнать, что сталось с его дочерью, и прислали этих двоих, чтобы они были рядом с нею.
– И это ее нисколько не беспокоит, – констатировал Райбики.
– Она выросла рядом с обинянами, они были ей и няньками, и защитниками, – объяснила Джейн. – Она чувствует себя с ними совершенно непринужденно.
– И вас это тоже не беспокоит, – добавил Райбики.
– Они присматривают за Зои и обеспечивают ее безопасность, – продолжал я. – Они кое в чем помогают нам. К тому же их присутствие здесь – это одно из условий соглашения между Союзом колоний и обинянами. Необходимость общаться с ними – совсем не такая высокая цена за возможность иметь их в союзниках.
– Что верно, то верно, – кивнул Райбики и поднялся. – Знаете что, майор. У меня есть к вам предложение. – И добавил, поклонившись Джейн: – Вернее, к вам обоим.
– И что же это за предложение? – спросил я.
Райбики дернул головой в сторону дома, куда только что удалились Хикори и Дикори.
– Если вы не возражаете, я предпочел бы говорить об этом там, где эта парочка не сможет нас услышать. У вас есть какое-нибудь местечко, где мы могли бы поболтать без лишних ушей и глаз?
Я искоса взглянул на Джейн. Она ответила чуть заметной улыбкой.
– Я знаю такое место, – сказала она.
– Что, мы будем торчать здесь? – недоверчиво спросил генерал Райбики, когда я остановился посреди поля.
– Вам требовалось место для конфиденциального разговора? Теперь вас отделяют от ближайших ушей, хоть человеческих, хоть обинянских, по меньшей мере пять акров посевов. Милости прошу: секретность в колониальном стиле.
– И что же это за посевы? – осведомился Райбики, рассматривая сорванный молодой стебель.
– Сорго, – коротко ответила Джейн.
Она стояла рядом со мной. Варвар сидел у ее ног и скреб за ухом задней лапой.
– Название, кажется, знакомое, – протянул Райбики, – но вряд ли мне когда-то приходилось видеть эту травку.
– Здесь это главная посевная культура, – пояснил я. – Она дает большие урожаи, потому что хорошо переносит жару и засуху, а летом в наших краях бывает жарковато. Местные жители пекут из этой муки особый хлеб – бхакри – и готовят множество разных разностей.
– Бхакри… – повторил Райбики и махнул рукой в сторону деревни: – Судя по всему, здесь живут главным образом выходцы из Индии.
– Есть, но немного, – ответил я. – Большинство родились уже здесь. Этой деревне – той, что перед нами, – шестьдесят лет. Активная колонизация Гекльберри продолжается сейчас на континенте Клеменса. Его открыли для освоения как раз в то время, когда мы прибыли сюда.
– Значит, напряженности из-за Субконтинентальной войны здесь нет, – задумчиво произнес Райбики. – Между вами, американцами, и индийским большинством.
– До этого здесь не доходит. Иммигранты всюду примерно одинаковы. Прежде всего они воспринимают себя как гекльберрцев и лишь потом – как индусов. Уже для следующего поколения земные национальные различия не будут иметь ровно никакого значения. К тому же Джейн по большому счету вовсе не американка. Если мы чем-то и выделяемся, то лишь тем, что были солдатами. Первое время на нас смотрели с любопытством, но теперь мы просто Джон и Джейн с придорожной фермы.
Райбики снова обвел поле рассеянным взглядом.
– Меня поражает, что вы вообще взялись за фермерство, – сказал он. – Ведь у вас обоих есть настоящая работа.
– Фермерство – это самая настоящая работа, – возразила Джейн. – Ею занимаются большинство наших соседей. И для нас она тоже очень полезна: ведь если мы не будем знать, чем они живут, то не поймем, чем можем быть им полезны.
– Я вовсе не хотел вас обидеть, – поспешно добавил Райбики.
– И не обидели, – ответил я, вновь вступая в беседу, и указал на поле: – У нас здесь около сорока акров. Это совсем немного, даже слишком мало, чтобы нанести какой-нибудь ущерб финансовым интересам других фермеров, но вполне достаточно, чтобы понять, что радости и беды Нового Гоа – это также и наши радости и беды. Мы и сами прилагаем много сил, чтобы стать полноценными новогоанцами и гекльберрцами.