Как и Безансону, принцу Габсбургу явно понравилось увиденное.
– Его высочество эрцгерцог, – запоздало произнес архиепископ Безансон, проследив, чтобы никто не забыл поклониться.
Филипп сбросил перчатки, подошел ко мне и, взяв за руку, поднес ее к губам. Я ощутила острый запах пота и лошадей, приправленный незнакомым солоноватым ароматом, который иногда исходил от моего отца.
– Bienvenue, ma petite infanta,[14] – тихо проговорил он.
Я взглянула на его руку с прекрасными пальцами – сильными, сужающимися на конце, без единого шрама. Вряд ли эти руки когда-либо держали что-нибудь посерьезнее охотничьего лука или меча.
Я улыбнулась дрожащими губами. Казалось невозможным, что этот красавец – мой будущий муж. Готовая к тому, чтобы его в лучшем случае терпеть, а в худшем – презирать, я ожидала брака без любви, государственного союза ради блага Испании. Даже думала, что могу его возненавидеть, и у меня не возникало мысли, что он может пробудить во мне какие-то добрые чувства. Но впервые в жизни у меня возникло чудесное ощущение, будто в душе порхают бабочки.
Внезапно я поняла, что он ждет от меня ответа.
– Для меня это большая честь, ваше высочество, – с трудом пробормотала я.
Широко улыбнувшись, он повернулся к собравшимся:
– Я восхищен своей испанской невестой. Мы должны пожениться немедленно!
Его заявление произвело в рядах моей свиты эффект разорвавшегося пушечного ядра. Донья Ана пошатнулась, словно собираясь упасть в обморок, глаза других дам яростно вспыхнули. Даже Беатрис, похоже, стало неловко. Маргарита натянуто рассмеялась:
– Дорогой мой братец, неужели тебе так не терпится? Она только что прибыла из утомительного путешествия. Может, сперва поприветствуешь ее свиту?
– Да, да, – махнул рукой Филипп, продолжая сжимать мои пальцы.
Мои сопровождающие приблизились к нему, и я, заставив себя сосредоточиться, начала называть их имена, как до этого делала Маргарита. За ними последовали дамы и фрейлины. Я слышала, как постукивает по ковру сапог Филиппа. Лишь когда пришла очередь духовенства, у него вдруг возник внезапный интерес.
– Мой учитель теологии, епископ Хаэна…
– Епископ? – прервал меня Филипп. – Посвященный в духовный сан?
– Да, ваше высочество. – Пожилой епископ остановился. – Я посвящен в сан.
– Превосходно! Тогда вы можете нас поженить.
– Я… – Епископ посмотрел на меня. – Боюсь, ваше высочество, не смогу.
– Почему? У вас что-то с речью и вы не можете прочесть пару обетов? – Филипп повернулся ко мне. – Что с ним такое, моя милая?
В его лазурных глазах мерцали белые пятнышки, похожие на алмазные осколки. Ни у одного мужчины я еще не видела столь длинных ресниц, таких светлых, что они казались свитыми из белого золота.
– Ну? – поторопил он, издав горловой смешок. – Что с ним такое?
– Ничего, ваше высочество! – выпалила я. – Но нам не подобает венчаться до…
– Не важно. Безансон!
Фламандский архиепископ поспешно шагнул вперед.
– Есть причины, по которым мы с инфантой не можем обвенчаться прямо здесь и сейчас?
– Никаких, – сдавленно фыркнул Безансон. – Вы должны лишь лично повторить обеты, чтобы освятить ваш союз. По каноническому праву ваши высочества уже муж и жена.
Филипп взял меня за подбородок:
– Можешь придумать хоть какую-то причину?
– Ради чести ее высочества, – воскликнула донья Ана, – она должна венчаться в церкви!
Даже не взглянув на нее, Филипп уставился на меня, словно пытаясь подчинить собственной воле. Вдруг я в замешательстве поняла, что мне самой этого хочется. Конечно, это был лишь порыв души, даже скандал, поскольку, естественно, имелось несколько причин, по которым мы не могли обвенчаться подобным образом. И главная из них состояла в том, что такого рода события полагалось праздновать долго и с размахом. Сейчас, в шестнадцать лет, мне предстояло принять первое по-настоящему взрослое решение, не зависящее от правил и обычаев. Внезапно я подумала, что смысла рассуждать на эту тему вообще никакого нет. Я никогда не знала Филиппа, и тем не менее меня отправили в такую даль, чтобы я стала его женой. Какая разница, случится это сегодня или через неделю?
– Не вижу никаких причин, ваше высочество, – наконец сказала я.
Донья Ана горестно застонала. Я повернулась к епископу Хаэна:
– Если не возражаете, святой отец…
Он не осмелился мне отказать.
– Библия, – срывающимся голосом проговорил он. – Нужна Библия.