Он шел уверенной походкой человека, знающего, чего он хочет и знающего также, что то, чего он хочет, он обязательно получит.
Главный редактор шел просить милостыню у народа.
Но по мере приближения к месту решения своей проблемы, уверенность его стала заметно ослабевать. Все-таки предстоящая сфера деятельности была для него совершенно неизведанной областью. И замедливший шаг редактор решил проконсультироваться у знающего человека. Поэтому он свернул на оживленную улочку, ведущую к главной площади, и остановился около сидящего у тротуара плохо одетого старика, в снятой шапке которого поблескивало несколько монет. Он сел рядом и тоже снял шапку.
— Проваливай, место занято, — неприязненно посмотрев на редактора, резко сказал нищий.
— Не гони, а послушай меня, — миролюбиво сказал редактор, достал журнал и рассказал оторопевшему нищему всю историю своей беды. Нищий, польщенный доверием редактора, оживился.
— Я тебе помогу, — сказал он.
— У храма, куда ты идешь, много не заработаешь. Садись у памятника, — и он кивнул в сторону главной площади.
— Там много иностранцев. Долларов нахапаешь.
— Сам-то чего там не сел, — спросил редактор.
— Гоняют, — удрученно ответил нищий. Тебя не тронут, у тебя прикид другой. И он оценивающе осмотрел добротное пальто редактора. Хотя это может быть и минусом, — со знанием дела дополнил он. Во всяком случае, я — бомж, а ты — редактор, выкрутишься. Да ты не переживай, я тебе помогать буду. Журнал-то твой я читывал — стоящий. Когда-то и я статейки в него посылал. Печатали.
— О! Да ты не простой нищий, — удивился редактор.
— Все мы с непростой историей, — задумчиво сказал старик. — Вот и ты тоже.
— Я надеюсь на лучшее, — вздохнул редактор.
— Подожди, — остановил бомж поднявшегося было редактора. — На, для начала, давай шапку.
Бомж полез за пазуху, вытащил пакетик и бросил его в шапку обескураженного редактора. Это была дневная выручка нищего. Редактор не стал отнекиваться, растроганно поблагодарил старика и пошел к памятнику.
— Да ты журнал-то рядом положи, поможет, — услышал он еще одно наставление нового товарища.
Приблизившись к памятнику, редактор дождался, когда экскурсовод уведет группу китайских туристов, выбрал местечко, положил шапку, рядом журнал и, преодолев явившуюся откуда-то робость, сел на дипломат и огляделся. Недалеко на фоне серого осеннего неба вырисовывались золотые купола храма.
— Помоги, Господи, — глядя на храм, прошептал неверующий редактор.
А к памятнику уже приближалась новая группа иностранных туристов. Вроде японцы (или корейцы). Редактор подвинул журнал и шапку поближе и смиренно опустил глаза на каменную мостовую. В поле зрения показались модные на толстых подошвах ботинки. Подняв глаза, он встретился с недовольным взглядом экскурсовода.
— Здесь нельзя, — сказал тот.
— Можно, — ответил редактор, — даже нужно.
Между тем японцы (или корейцы) окружили, но не памятник, а редактора. И вопросительно глядя на экскурсовода, что-то спрашивая его и потихоньку разговаривая между собой, стали рыться в сумочках.
— Нет, нет, — озабоченно увещевал их экскурсовод по-английски, — это алкоголик, пьяница, — и презрительно кивал в сторону редактора.
От слов экскурсовода, возникшая было робость редактора, мгновенно испарилась. Указав пальцем на журнал, затем на шапку, он убедительно заговорил:
— Спонсор, журнал, помощь, — и, тыкая в свою грудь, — я есть редактор. Он не решился говорить по-английски, опасаясь ненужных расспросов. От оживившихся иностранцев в шапку посыпались монеты и долларовые бумажки. Экскурсовод с кем-то раздраженно разговаривал по телефону. Затем стал спешно уводить группу. Уходя, японцы (или корейцы) дружелюбно хлопали редактора по плечу, улыбались, фотографировали его, сочувственно говорили.
— Писатель, Россия, плохо. Качали головами.
Оставшись один, главный редактор разложил выручку по карманам.
— А хорошо, и налог платить не надо, — повеселел он.
И он замурлыкал пришедшую ему на ум песенку бродяги Р. Стивенсона: «Вот как жить хотел бы я, надо мне немного, небеса над головой да еще дорога»…
— Ну, дорога-то ему обеспечена, — услышал он чей-то голос — Да и небеса тоже, — дополнил другой, — только в клеточку.
Мимо него со смехом прошли двое.
Между тем день клонился к вечеру, иностранцы больше не появлялись, а немногочисленные соотечественники недоуменно смотрели на хорошо одетого нищего и демонстративно-презрительно проходили мимо, почти задевая ногами пустую шапку. Со стороны здания областной Думы дул холодный, ничего хорошего не обещающий ветер. Чтобы не замерзнуть, редактор поднялся, обошел вокруг памятника и сел лицом к храму. Здесь было потеплее. Он уютно прижался к стальной решетке памятника, зевнул и, устав ждать, задремал было, но вдруг кто-то грубо хлопает его по плечу.