А к тому времени свалка-то уж не горела. Местные экологи добились ее запрещения и уже на другое место подальше от города ее переносить хотели. Да не тут-то было! Выгоден чем-то финский мусор властителям оказался, и стала свалка расти не по дням, а по часам. Но не до небес же ей расти. Вот и стали жечь снова. Тут и почуяли беду горожане, потому что пошел на город не дым, а дымище. Особенно по ночам допекал. Проснутся ночью, а кругом туман, соседних домов не видно. Откроют окно, а это и не туман вовсе, а гарь со свалки в окна забирается, дышать не дает. Заволновались горожане, бабки за мобильники схватились, давай в другие города внукам названивать, от приезда их на каникулы отговаривать — нет теперь здесь райского уголка, гарь одна. А те, что посмелее, челом бить пошли по разным властителям. Да только понапрасну. Не знали они, что от главного властителя приказ своим холопам был. Всего из одного слова приказ-то: Жечь! Поутихли все. Астматики в больницы поползли за лекарствами, другие на бога — громовержца уповать стали — вдруг дождем зальет, а некоторые про экологов вспомнили: Эй, зеленые. Спасайте снова, задыхаемся!
И предложили экологи народу подписи ставить и к своим избранникам — депутатам их нести. Пусть защитят.
Вот тут-то и случилось то, от чего одна горожанка вроде как умом тронулась.
А произошло это таким образом. Взялась эта пенсионерка подписи собирать, уж очень ее дым донимал, да и другим помочь хотелось. Идет она по местному туманному Альбиону, интересуется, кто не желает диоксинами дышать. Это такие яды, всем ядам яды, в мусорном дыме содержатся. Все страдают от дыма, да не все подписи ставят. Побаиваются люди чего-то.
— А не уволят, — спрашивают, — нам еще детей растить надо. И стыдливо листок обратно суют.
Но немало и отчаянных:
— Пусть увольняют — мне здоровье детей важнее престижной работы. И даже помощь в сборе подписей предлагают. Ставят люди подписи и адресок, хотя и с опаской, указывают. Все бы ничего, да подписав листочек, люди не молча его отдают, а одним словом снабжают. И слово это как ножом режет старухе по сердцу, в голове молотком отдает, и ноги от него слабнут. А слово это — «бесполезно». Кто не подписывает листок, говорят — а бесполезно это, кто подписывает, тоже так говорят. И веет такой непроходимой безысходностью от этого слова. А еще спрашивают люди, куда подписи-то пойдут.
— К депутатам, — отвечает, — к тем, кого вы своим доверием законы над нами вершить поставили. В городскую думу понесу. Только почему-то вытягиваются лица у людей. Сомнение в глазах проступает и опять это слово с языка слетает — бесполезно… И предлагают нести прямо к главному властителю. А услыхав, что свалка горит по приказу главного властителя, сникают и с тоской протягивают: ну тогда совсем бесполезно. Убеждает пенсионерка-подписчица верить думе. Говорит, что экологи добились внеочередного созыва городской думы и именно по задымлению города. Все депутаты единогласно «за» проголосовали, своими глазами видела. Своими ушами слышала. Три недели потерпеть просили. Надо же все обдумать, обсудить, спланировать, взвесить и решить, хорошо это или плохо диоксинами дышать. А главное, разрешения, простите, совета спросить надо.
Долго ли, коротко ли сказка сказывается, да не скоро дело делается. Но вот и три недели прошло. Дума свое заседание открыла. На заседание кроме экологов все неравнодушные горожане пришли. Вот и повестку дня огласили. Но что такое? Али с ушами у всех что приключилось? Вопроса о свалке-то никто не услышал! Заволновались изумленные горожане, зароптали, даже депутаты запереглядывались, на председательницу вопросительно смотрят, люди объяснения требуют. Председатель им и объяснила:
— Ошибочка вышла. Тогда мы думали, что можем вопрос о дыме над городом решить, а сейчас поняли, что не можем. Дым-то идет со свалки. А свалка-то за чертой города. Так что не взыщите. Обращайтесь в другую думу, районную. Да не забудьте заявление написать, устно вас и там не услышат. А заявление рассмотрят в течение месяца. Возмущаться стали горожане своими избранниками: мы вас выбирали, а вы нас не защищаете. Подписные листы показывают — а подписалось-то больше 1000 — письмами пострадавших трясут. Но думцы уже стали решать более важные, чем здоровье людей, вопросы.