Но ты, Гермиона, позволила мне почувствовать себя нужным. Ты обращаешься ко мне за советом, ты называешь меня по имени и видишь во мне человека. Я по-настоящему привязался к тебе, словно ты — моя дочь. Я передал тебе все свои знания, обучил всему, что знал сам.
Я буду ждать тебя на вокзале Кингс-Кросс, Гермиона.
22.01.2000
Я умру через несколько часов, если ты сдержишь своё слово. А ты сдержишь, ведь я видел твои воспоминания.
Как же ты смогла, Гермиона?
Как смогла вынести всю свою боль? Как смогла допустить это? Как позволила этому с тобой произойти? Знал бы я это тогда, пять лет назад, не позволил бы тебе нести эту ношу в одиночестве.
Я не знаю, когда ты прочитаешь всё это, но запомни: не потеряй себя. Не смей даже когда-то думать о том, что у тебя что-то не получится или ты не справишься. Я хочу, чтобы ты знала — я восхищаюсь тобой. Я знал одну женщину в своей жизни, которая поражала меня своей отвагой. Думаю, что её имя тебе прекрасно знакомо. И так случилось в жизни, что в своём ежедневнике я обращался всего к двум людям. Сначала к ней, а потом к тебе. Это что-то значит.
До встречи на Кингс-Кросс.
Будь сильной до конца, Гермиона.
P.S. Мне кажется, что ты давно никуда не выбиралась. В Тайной комнате Хогвартса можно побыть наедине с собой.
Визит Гермионы Грейнджер в Хогвартс посреди ночи застал Амбридж врасплох.
========== Глава 8 ==========
Эльф напуган до предела, но молчит. Гриффиндорке нутро не позволяет издеваться над несчастным существом. Она выгоняет Нотта-младшего и пытается как-то поговорить с Кикимером, но тот лишь отрицательно мотает головой и лепечет о верности семье Блэков. Можно позвать Беллатрису, но та явно не станет церемонится со слугой.
— Кикимер, — в очередной раз пытается девушка. — Где Сириус?
— Кикимер ничего не скажет поганой грязнокровке, — заикаясь, повторяет в сотый раз. — Кикимер верой и правдой служит старинной семье Блэков.
— Так-так, —врывается мужской голос в подземелья. — Мисс Грейнджер, какой приятный сюрприз!
Киллиан Нотт стоял за спиной девушки. Наверное, это был один из немногих Пожирателей, который сохранял относительный нейтралитет к персоне самой Гермионы. Они встречались на общих собраниях и несколько раз вне поместья Лестрейндж.
— Здравствуй, Киллиан. Я здесь с разрешения твоего сына, ты не против?
— Нет, не против, о чём ты. Ты не думала привлечь Беллатрису, может быть, эльф быстрее рассказал то, что тебя интересует члену семьи?
— Мне нужно поговорить с ним наедине, так сказать.
— Конечно. Надеюсь, что ты успеешь к обеду. Приглашаю тебя отобедать с нами. Одри приготовила изумительное рагу.
— Благодарю, Киллиан.
Мужчина покинул темницу, оставив Гермиону с Кикимером. Она знала, что продолжать разговор с домовым эльфом бесполезно. Эти существа преданы своей семье, не смотря на отвратительное отношение к ним. Хотя, раз он не побоялся сунуться в дом Пожирателя за книгой, то по-видимому, Сириус хорошо относился к Кикимеру. Или же выполнял приказ хозяина, но Блэк не идиот — он бы не отправлял слугу к прихвостню Тёмного Лорда.
— Кикимер, — Гермиона касается плеча испуганного существа. — Мне нужен Сириус. Прошу, не заставляй меня причинять тебе боль.
— Кикимер ничего не скажет грязнокровке, — брюзжит эльф. — Мистер Блэк должен уничтожить поганую диадему прежде, чем его найдут.
— Что ты сказал? — она хватает его за подранное одеяние. — Диадема цела?
— Кикимер — идиот, — он начинает биться головой об каменную стену. — Кикимер так и не научился держать язык за зубами. Идиот! Кикимер — идиот!
Теперь это точно бесполезно. Раз он заходился в истерике и самообвинениях, то можно закругляться с допросом. Но она и так смогла узнать нечто важное — крестраж цел, Сириус не уничтожил диадему. Значит, что он не нашёл способа её уничтожить. Так, кто же тогда убил Нагайну? Тот, кто это сделал, работает отдельно от Блэка, иначе бы диадемы уже не было.
Гермионе срочно нужно найти крестраж, который остался последним у Тёмного Лорда. Она появляется в гостиной дома в своих мыслях, не обращая внимания на сидящего в кресле Тео. Тот внимательно наблюдает за гриффиндоркой, которая что-то бормочет себе под нос.
— Рассказал? — наконец обращается парень к Грейнджер.
— Не совсем то, что мне нужно, но кое-чем поделился, — сухо отвечает девушка. — Я не пойму, зачем ты мне помогаешь?
— Может, это как-то расположит тебя ко мне?
— Что? — она начинает смеяться. — Ты к чему вообще ведёшь?
— Обещаю, что больше никаких поцелуев. Мне просто интересно тебя узнать, Грейнджер. Тебе девятнадцать лет, а ты одна из самых приближённых слуг Тёмного Лорда. Что нужно знать и уметь, чтобы добиться такого авторитета?
— Ты не совсем правильно сформулировал вопрос, Теодор. Тут, скорее, нужно было спрашивать: чего нужно лишиться, чтобы добиться такого авторитета?
— И чего же?
— Всего, мой милый Тео, всего. И души тоже.
Почему-то разговор с Ноттом-младшим казался таким лёгким и непринуждённым, каким был и сам Теодор. Он не походил на Пожирателя. Пусть Гермиона не видела потенциального слугу Волан-де-Морта ни в ком из новоизбранных, но этот слизеринец вообще не подходил на данную роль. Если в остальных ребятах она видела хоть какую-то долю злости, гордыни, гнева и желания, то тут — пусто. Он такой себе весельчак и немного заносчивый. Он шутит даже там, где это не особо уместно. Сохраняет улыбку на лице и каким-то образом заражает ею.
Конечно, это можно было списать на похотливые планы Тео, но нет. Желание переспать — было лишь побочным эффектом целостного образа парня. Интересно, смогли бы они подружиться и общаться, будь их жизнь простой и незаурядной. Наверное, нет. Скорее всего, Гермиона осталась бы частью Золотого Трио, а Нотт оставался бы другом Блейза Забини и Драко Малфоя.
— Как ты стала Пожирательницей? — он задаёт вопрос, который она всегда ждёт.
— Это сложно, — неожиданно вырывается из уст Гермионы. — Ты не поймёшь.
— Сложно — это, когда становишься Пожирателем, ради них, — он тычет пальцем в сторону родителей. — Сначала отец принял метку, чтобы уберечь беременную маму, а потом я поступаю так же, чтобы уберечь их двоих.
— У каждого своя история, и у всех она сложная, — она пожимает плечами, наблюдая за четой Ноттов.
— Тут ты права. Но своей ты не поделишься?
Если бы Теодор только знал, как ей хочется выговориться хоть кому-то. Как она устала уже молчать, как сложно просыпаться каждое утро с гордо поднятой головой. Но она не может этого сделать, даже если бы сильно хотела. Это автоматом заставит её прибить Тео.
— Если я поделюсь с тобой своей сложной историей, то мне придётся тебя убить.
— Не смешные у тебя шутки, Гермиона.
— Я не шучу. Моя история проклята.
Что-то щёлкает в голове, и она присаживается к Тео, крепко обнимает его, и ждёт объятий в ответ. Простых дружеских объятий, которые смогут помочь, которые станут тем самым бальзамом на душу. Она хочет почувствовать себя гриффиндоркой по имени Гермиона Джин Грейнджер, а не ручным палачом Тёмного Лорда — безликим и безымянным. Её жизнь — дешёвая драма, но с дорогими ценами и обшарпанными декорациями. В ней нет ничего настоящего. Может, пришло время двигаться дальше?
Не смей даже когда-то думать о том, что у тебя что-то не получится или ты не справишься.
— Прости, — тихо извиняется, но не спешит выбраться из рук парня. — Это становится всё сложнее и сложнее. Я боюсь, что просто не справлюсь в один момент.
— Ты сильная, Гермиона. Все истории сложные и, если ты смогла вынести свою, значит, ты сильная.
— Я не вынесла её, Тео. Я не могу всплыть со дна, на которое она меня тащит. Тут темно и холодно. И этот холод леденит кожу, душу и сердце.
— Чтобы не говорил Малфой, но я в вечном долгу перед тобой, Гермиона. Ты не позволила ей умереть в тот вечер, — парень снова кидает взгляд в сторону своей матери. — Ты легко могла её выбрать, но выбрала Снейпа. Драко — мой друг и я могу взять его долг на себя, раз он не понимает этого.