Гермиона смотрела на мужчину, который катался по полу и продолжал дальше выкрикивать имя жены. Прежде она встречалась с Орианом только на собраниях, перекидывалась парой фраз и всё. От Беллатрисы слышала, что Паркинсон — отличный дипломат, поэтому всегда отвечает за переговоры и политические дела. Но доверять словам той, которая является одной из самых обезумевших в их своре — дело сомнительное, и теперь Гермиона в этом убедилась. Ориан не менее чокнутый, чем Белла.
— Вставай! — она схватила его за шиворот мантии. — Ещё раз ты позволишь себе говорить со мной в подобном тоне — я заставлю тебя заткнуться навеки. Ты понял?
— Не думай, что твоя жизнь будет всё время такой безоблачной. Когда-то ты отвернёшься, и твоё сердце остановится.
— Пошёл вон, сволочь.
Пожиратель ушёл, плюясь последними каплями яда в Гермиону. Оставалось лишь догадываться, кто больше разочарован исходом этой встречи. Тиканье настенных часов напоминало девушке о том, что ей нужно, как можно быстрее, собраться и спуститься вниз — «новобранцы» вот-вот постучатся в дверь. Такие же дети, как и она. Хотя нет, Гермиона Грейнджер — не ребёнок. Давно нет.
Она завязала волосы в тугой хвост, нанесла новый слой губной помады и захлопнула за собой дверь кабинета. На руках появились чёрные перчатки, а мантия теперь запахнута. В ней нет и следа от гриффиндорки, теперь она — беспощадная и холодная Пожирательница, которая идёт обрекать ни в чём не повинных подростков на новую жизнь. Новая жизнь, которая сотрёт улыбку с их юношеского лица.
— Грейнджер, — знакомый голос раздался в гостиной, — собственной персоной.
Блейз вальяжно восседал на диване, а рядом сидели сёстры Гринграсс. Напротив расположились Драко и Теодор. Неизменные шестёрки Малфоя — Крэбб и Гойл, стояли за диваном. Последней, кого заметила Гермиона, была Пэнси, которая скромно стояла у камина, переминаясь с ноги на ногу. Бывшая гриффиндорка на секунду задержалась на последней ступеньке, рассматривая подростков. Первое, что для себя поняла девушка — они до конца не понимают, что их ждёт. Каждый ведёт себя так, будто бы они — хозяева положения.
— Здравствуй, Блейз, — Гермиона подошла ближе к диванам. — Вы прибыли раньше.
— А чего тянуть-то? — посмеиваясь, спросил Тео. — На полчаса раньше, на полчаса позже — чему быть, того не миновать.
— Ваши спальни на третьем этаже, — она проигнорировала Нотта-младшего. — Эльфы вас проводят. Через пятнадцать минут я жду вас во дворе.
— Решила, что можешь тут командовать? — съязвил Винсент. — Я ещё грязнокровкам не подчинялся. Где Тёмный Лорд?
Гермиона чувствовала, как внутри начинает уже подгорать. Что же за день такой? Почему именно сегодня все возомнили себя такими важными, решили указать ей на её место? Левая рука опять начала подрагивать, пока Грейнджер пыталась спокойно выдохнуть и пропустить едкое замечание Крэбба мимо ушей.
— Чего приуныла, грязнокровка? — Винсент вновь обратился к ней, делая акцент на последнем слове. — Я буду делать лишь то, что мне прикажет Тёмный Лорд…
— Круцио! — такое привычное Непростительное вновь вырвалось из её палочки. — Мерзкий выродок!
Давно такого не было, чтобы ей приходилось использовать Круциатус второй раз за вечер, будучи дома. Гермиона не любила это заклятие, потому что на собственной шкуре знала, что оно такое. Не раз она прочувствовала его на себе: ощущала кровь на языке, горела от боли, выворачивалась наизнанку из-за кипящей лавы в венах. Карамельные глаза Гермионы наблюдали за тем, как извивается слизеринец.
— Ты какого хуя творишь, блядская сука? — Малфой вскочил со своего места. — Совсем рехнулась?
— Через пятнадцать минут во дворе, — прошипела Гермиона, убирая палочку.
На долю минуту она взглянула на Драко. В его глазах было не меньше ненависти, чем в глазах его отца. Малфой-младший — точная копия своего отца: как внешне, так и внутренне. Разве что, нос был явно от матери. Подростки оставались ещё в гостиной, когда Гермиона покинула поместье. Белый снег покрыл землю, не видно было чёрной земли и гнилых листьев. Но даже на улице было не так холодно, как на душе девушки. Из головы гриффиндорки не выходила Пэнси, которая аккуратно стояла у камина. Из всех прибывших подростков только она была незаметной. Паркинсон стояла поодаль от друзей, не комментировала действий Гермионы и не требовала Тёмного Лорда. И, если изначально такое поведение вечно заносчивой слизеринки было непонятным, то сейчас морозный ветер развеял все сомнения. Паркинсон боялась, ей было страшно.
Гермиона давно не встречала людей на своём пути, которым было бы страшно. В глазах убитых она видела гнев, злость, отчаяние — что угодно, но не страх. Поэтому, сейчас это было чем-то странным для Пожирательницы. Такой невинный детский страх, берущий в плен.
— Гермиона, — именно Пэнси показалась первой на улице, — я хочу поговорить с тобой.
Брюнетка подошла к Грейнджер со спины и тут же повалилась на холодный снег. В одно движение гриффиндорка снесла Пэнси с ног, вколачивая дрожащее тело в белое холодное покрывало. Тонкие пальцы Гермионы сомкнулись на шее Паркинсон, перекрывая дыхание. Слабое хрипение и растерянность в глазах.
— Эверте Статум! — палочка была направлена на Драко, который уже собирался атаковать. — Даже не думай, что я тебя не заметила.
Пальцы ослабили хватку, рука отпустила шею, а вторую руку Гермиона подала растерянной Пэнси. Слёзы блестели на глазах брюнетки, а руки бесконечно пытались обнять себя, чтобы отгородиться от всего внешнего мира.
— Не подходи с дружеским разговором к тому, кто может ударить тебя в спину, — небрежно кинула гриффиндорка. — У тебя нет друзей, и быть не может. Запомни это. А ты, Малфой, очень глуп, если считаешь, что несчастный Инкарцеро способен меня напугать.
Остальные подростки оставались стоять в стороне, не рискуя подходить ни к кому из друзей. Оглушённый заклятием, блондин поднялся на ноги, сверкнув ненавистью в сторону Гермионы. Отряхнув снег со своей мантии, подошёл к Пэнси, чтобы обнять напуганную.
— В новом мире нет места любви, дружбе, сопереживанию, жертвенности и прочим светлым качествам, — Гермиона методично разгуливала из стороны в сторону перед слизеринцами. — Вам должны быть знакомы только жестокость, беспощадность, трезвый ум и расчётливость. Обладая этими качествами, вы сможете выжить.
— Я не… — заикнулась Астория.
— Заткнись! — рявкнула Грейнджер. — Через три дня Тёмный Лорд проведёт ритуал и вы станете одними из Нас. Всё, что вам стоит знать о ритуале в данный момент — Чёрная метка появится на вашем предплечье только после того, как будет пролита Первая кровь полуночи. Чья-то из ваших матерей станет жертвенным ягнёнком.
— Что…
— Да заткнись ты, сука! — глаза девушки испепеляли Асторию. — Никогда не перебивай меня! Тот, кто ещё раз посмеет перечить мне, грубить, подумывать запустить в меня какое-то заклятие — станет сиротой через три дня. Будете все вместе мне ставить палки в колёса — я организую групповые похороны ваших мамаш. Считайте, что это игра на вылет — проиграет самый слабый.
С этими словами она ушла, оставив их наедине со своими мыслями и пушистым снегом. Гермиона точно знала, что им есть о чём подумать, каждому из них. Какими друзьями они не были бы, никто не станет подставляться, рискуя жизнью своей матери. Если только среди них нет таких же отбитых, как Ориан.
В коридоре остались её мантия и туфли, а в дверях — платье. Она разожгла огонь в камине и стянула своё кружевное, оставаясь обнажённой перед ласкающими языками жара. Рука потянулась к маленькой шкатулочке, которая стояла на камине. Тонкие пальцы откинули в сторону кольца и ожерелья, а на дне показался маленький флакончик. Жидкость внутри красиво переливалась в свете огня, а зрачки начали увеличиваться при виде этой картины.
— Ты говорила, что больше не пьёшь эту дрянь. — Северус стоял за спиной, — Что случилось?
— Я думала, что ты хотя бы сегодня помолчишь.
— Какого чёрта, Гермиона? — Снейп подошёл и вырвал из её пальцев зелье. — Где ты взяла это?