И кто скрывается под именем Вэйн Либих? Настоящий Вэйн Либих, насколько она знала, пишет философские эссе. Можно примерно предположить, каким был человек, оформивший машину под таким именем. Хотя что предполагать? Одно из двух - читал или не читал. А может, писал?
Лес сменился небольшими холмами, местами довольно крутыми, и Кэсси вдоволь намучилась, пытаясь следовать по ним прежней тропинкой. Уже давно стемнело, и она часто останавливалась чтобы поднять голову и полюбоваться появившемся над ней звездным куполом - таким, как прежде, когда она, маленькая, убегала на обрывистый берег речки помечтать. Она убегала от родителей, позже - от надоедливых сверстников, а еще позже и до сих пор от скучных поклонников, от несчастных влюбленностей, от разочарований и неизбежно появляющейся после надоевшей тоски.
От звезд нельзя ждать больше, чем они могут дать. Но того, что они собой представляют, хватает, чтобы смотреть на них каждую ночь. Звезды символ издавна близкого каждому человеку огня во тьме. Это как нарисованный костер - холодный и недостижимый, горящий в ином мире, где никому не жить. Они мерцают и манят, как живые, по их чистому и нежному свету тоскуют испокон веков, втайне мечтая достичь. Поэты нашли способ их присвоить, а особо талантливые - даже продать.
Но реально ни одна звезда (кроме той, что рядом) никому на фиг не нужна.
Кэсси выпихнула из-под колеса булыжник и шепотом выругалась. Потом одернула себя - зачем шепотом, все равно никого вокруг... Тогда она ругнулась громче, но, поскольку такое дело было ей непривычно, получилось неубедительно и как-то очень смущенно.
Это было нельзя так оставлять. Кэсси несколько раз громко повторяла разные известные и не очень бранные слова в различных комбинациях, то интонационно выделяя, то пропуская некоторые и напряженно прислушивалась к эффекту. Голос явно не подходил.
Стоя на дороге и громко бубня под нос разную нецензурщину, она подняла глаза и увидела перед собой какого-то костлявого верзилу. Он стоял неподалеку и слушал, наверное, неслышно подойдя перед этим по выложенной булыжниками дорожке сада. А в конце дорожки виднелось крыльцо и открытый дверной проем, откуда выбивался слабый красноватый свет, из тех, что часто бывают в прихожих, при которых неразличимо все, что меньше тапочка.
- Ох, ё! - только и сказала Кэсси.
Верзила тихо рассмеялся. Свет образовывал над его головой тусклый прямоугольный нимб и совершенно не давал разглядеть лицо.
- Я думала, - вздохнула она, - тут нет никого... Ладно, извини, пойду я....
Она взяла мотоцикл за руль, направила дальше и врезалась в собаку. Та предупредительно зарычала, однако присмотревшись, Кэсси заметила, что собака виляет хвостом. И как всегда лишь после этого до нее дошло, что тварь эта раза в два выше мотоцикла.
- Может, помочь чем? - спросили сзади. Голос был робкий и какой-то обиженный.
- Убрать четвероного друга, - мрачно попросила Кэсси. - Бензина не напасешься этого лося объезжать.
- Дик!
Дик отошел и бесшумно скрылся в саду.
- Куда ты едешь? - спросили сзади.
- На фиг из Сорлаша, - ответила Кэсси.
- Этой дорогой?
- Какая разница-то? Куда хочу, туда и еду.
- Ну ладно, ладно... Я просто хочу предупредить, что дальше еще на полсуток леса и горы, в которых как раз недавно был обвал. Бензина хватит?
Кэсси вздохнула. Бензина у нее еще на обратную дорогу может быть, и хватит, а вот на больше...
- Ну не поворачивать же мне теперь, - сварливо сказала она.
- Это как нравится, - согласился незнакомец. - Только это жилье последнее на этой дороге.
-И?
- Эта земля принадлежит хозяину этого дома. А он очень не любит, когда по ней ходят.
- Таблички нет.
- Зато есть я, - смущенная интонация не вязалась со смыслом, - И я предупреждаю последний раз.
- А что, вы такие злые, что у вас даже переночевать нельзя?
Незнакомец задумался, взглянул на звезды, потом на Кэсси, потом в сторону, где размытыми зубцами чернел лес.
- Если ты уедешь завтра до полудня.
- А что с вами происходит в полдень?
- Обычно ничего, но завтра приедет хозяин, и твое присутствие может вызвать массу ненужных вопросов.
- Тогда уеду.
5. В гостях.
Арно, так он представился, изрядно прихрамывал, а когда они вошли в освещенную область, Кэсси удивилась как он вообще прожил на свете свои годы.
Тоненькая синяя футболка позволяла видеть сильно искривленную спину, заставляющую узкие плечи пребывать на сильно разных уровнях. Шея из за этого тоже казалась прилаженной кое-как, даже частично скрывающие ее волосы росли клоками и были местами не только разных оттенков, но и заметно разной густоты. Правое предплечье Арно, насколько Кэсси успела заметить, в двух местах шелушилось. Сквозь светлые и редкие волосы с той же стороны можно было заметить очень недоразвитое ухо, почти что просто дырку, окруженную кожным валиком и на виске красное родимое пятно похожее на отрезанный шлейф кометы.
Все увиденное заставило Кассинкану серьезно подумать, хочет ли она, чтобы эта уникальная коллекция физических недостатков поворачивалась к ней лицом, которого она еще не видела. Далекая от построения своего отношения к человеку по внешним данным, она все равно была бы не прочь оттянуть критический момент, дабы успеть морально подготовиться. Однако Арно повернулся.
- У нас тут немного странно, - пояснил он извиняющимся голосом (стало понятно, что это постоянное), кивая на появившихся в конце коридора двух молчаливых стражей. Они взглянули на Кэсси и тут же, к ее облегчению, потеряли интерес. Один из них выглядел горой мускулов, а второй был сложен довольно пропорционально, одет в черное и до самых глаз этим же цветом замотан.
- Это мавурки, - почти нежно сказал Арно, - Мавурк -1, это маленький, и Мавурк - 2, побольше. Они охраняют дом.
- А Дик?
- Дик это делает снаружи, а они - внутри. Собственно, девушка, поэтому я и не боюсь пускать на ночлег незнакомых людей.
- Это вы тут только вчетвером и живете? - как можно более невинно и небрежно поинтересовалась Кэсси.
Поспособствовал такой конспирации еще и замеченный при входе под сенью лиан блестящий радиатор "Сирены", переходящий в канареечно-желтый капот и пониже него три единицы. Кэсси старалась не думать сейчас о том, зачем приехала. Особенно после мавурков. Иначе станет страшно, а от этого тупеют.
- Нет, тут еще бабка, хозяйка, но мы ее редко видим. Она занимается своими делами и почти не выходит, однако в твоих интересах на второй этаж не ходить.
- Понятно... - устало сказала Кэсси. - Я и не пойду, если все удобства на первом, и вы будете настолько любезны, что мне их покажете.
- Пойдем. Ты проведешь ночь в библиотеке.
Арно наконец-то отвернулся и пошел вперед, как с удивлением отметила Кэсси, почти бесшумно, привычно отодвигая по пути тяжелые шелковые кисти занавесок и ловко переступая через сбитые и утоптанные складки на пыльной ковровой дорожке.
Эта бабка, подумала Кэсси, совсем не следит за домом - такое впечатление, что все эти вещи забросили прямо с тех пор, как купили. Впрочем, если она такая же, как остальные представители этой кунсткамеры, то неудивительно.
На всем в этом доме, казалось, лежал отпечаток какой-то таинственной древней жути и с каждым шагом все больше поглощаема им, Кэсси чувствовала себя медленно задыхающимся в этой вековой пыли огоньком здравого смысла. Хотя скорее всего этим умирающим огоньком и был ее здравый смысл - это он медленно тускнел, грозя погаснуть под наплывом странных впечатлений.
Больше всего ее травмировала внешность Арно. Она ожидала увидеть что угодно, но неожиданность, как всегда, подкралась незаметно - лицо Арно оказалось строго правильным - рельефным, суховатым, с очень маленьким носом и глубоко посаженными глазами под короткими темными бровями. Тонкие, красиво очерченные губы с намеком на чувственность, были даже привлекательны. Странным казался только его манерный и немного жалобный тон, словно человека когда-то сильно смутили, и он до сих пор не пришел в себя.