— Да, — ответил он. — Что ж, и твое настоящее имя, Не…
— Молчи, — рука сдавила горло старика, душа его слова. — Никогда вновь я не буду носить это имя. Я выше этого, лучше, чем это. Идеален.
Он моргнул устало. Дыхание уже кончалось, уходило с этими словами. Он умирал, он знал — один последний всполох сияния он покажет перед концом. Он думал, он мог бы увидеть лицо триединого бога, и он мог бы улыбнуться, но его лицо сохраняло привычное выражение.
— Где она, Тенеубийца? — палец, завернутый в тьму, гладил его лысую голову. — Где она, ребенок, которого ты обещал отдать мне годы назад? Ты должен ее.
Гедрин уставился в лицо своего мучителя. Он не лгал и не молил ни о чём.
— Нет.
— Прошло почти восемьдесят лет и у тебя еще до сих пор ее нет? — создание отступило, его лицо расплылось в злобной, безумной улыбке. — Ваши мужчины все похожи! Паладины или убийцы, ваши обеты во имя чести не больше, чем ветер для моих ушей.
— Ты ошибаешься, — сказал Гедрин, но не мог сказать более, его сердце колотилось и левая половина его тела ничего не чувствовала. Его время заканчивалось.
Тень прошла между ним и светом. Его мир становился темнее, чем когда-либо.
— Не думай спастись от меня. Я не дам смертным годам лишить меня моей мести.
Киренкирсалай помедлил.
— Твой меч, Тенеубийца, — бесстрастный голос прозвучал едва ли не взволнованно. Расстроенно. — Ты, старый дурак… что ты сделал со своим мечом?
Гедрин только улыбнулся. Он смотрел на две точки света в одном из темных окон склада Бартула. Мальчик смотрел на него, широко раскрыв бледно-серые глаза и молясь за него.
«Не умоляй и не моли ни о чём,— мысленно говорил он мальчику. — Никогда не пытайся сбежать, как я».
— Ты бесполезен, — сказал тень, отвлекаясь от паладина с презрением. — Жалкий, умирающий бесполезный старик. Ты кончен, старик. Кончен и мертв.
— Возможно, — прошептал Гедрин. — Но он нет.
— Что? — спросил теневой человек. — Ты бредишь, старик?
— Мой ученик продолжит.
Тень засмеялся.
— Твой ученик отвернулся от тебя и сейчас лежит мертвым от твоей руки, Тенеубийца, — он указал на кучку пепла, что было когда-то Дроуисом. — Или ты забыл? Все предали тебя, и ты остался ни с чем. Ты умрешь сломленным — ничего не добившись.
Гедрин услышал эти слова, но почти не обратил внимания. Он продолжал смотреть на мальчика с белыми глазами.
«Еще посмотрим», — подумал он.
Старый паладин выдавил последнюю улыбку и посмотрел в другую сторону, отвернувшись от мальчика в окне к созданию из тьмы, которое стояло перед ним. В руке тени был меч — длинный тонкий клинок, состоящий из чистейшей ночи. Он встал в изящную позу для выпада, острие клинка балансировало у сердца Гедрина.
— Ты можешь умереть сейчас, Тенеубийца, — он насмехался, его живые черные глаза мерцали со злобой. Сердце стучало, словно молот. Грудь сдавливало. Он не мог дышать, не то чтобы говорить. Тенеубийца закрыл глаза, зная, что он не может сделать ничего — нет сил, нет меча, кончилось сияние. Остался только преемник.
Клинок пронзил его грудь.
Он думал о Сивгении и их детях.
Наступила истинная тьма.