Потому что живой человек не должен спать в постели один, потому что только во гробах люди вынуждены спать поодиночке, а пока ты жив (потому что ты жив), рядом с тобой должен лежать кто-то, излучая тепло и запахи, энергию покоя, успокоенности, храпеть, сопеть или, на худой конец, пукать.
Та самая железная кнопка, возникшая вместо Джулии Робертс, мышка, птичка, рыбка, собачка, змейка, обезьянка, или называй как хочешь, только сопи, только спи со мною рядом, спи до дна!
Психологи советуют одиночкам: выходя из квартиры, оставлять включенным свет в коридоре, громко говорящим радио. В Цюрихе недавно открыли супермаркет для холостых – маленькие порции, масса полуфабрикатов.
На открытии собралась внушительная толпа, а в будние дни в этом магазине почти нет посетителей. Во-первых, очень уж это депрессивное занятие – посещать место, специально отведённое для неудачников (любой одиночка вам скажет, что расценивает своё состояние как поражение, лишь немногие воспринимают непримиримое одиночество как удобное уединение), во-вторых, ну кому хочется публично расписываться в собственной личностной несостоятельности? Короче, есть мнение, что супермаркет прогорит. Или?..
Из-за несостоявшегося обзвона знакомых и близящегося похода в ресторан Гагарин не на шутку разволновался. Сердце бьётся. Травы не хоцца. В телевизоре – сплошная реклама по всем каналам. Очень своевременно вспоминает про суп на копчёных рёбрышках, начинает собираться на улицу. Только так отвлечёшься: там люди.
Выходя из квартиры (заминка с ключами), замечает соседку, неопределенного возраста с неопределенной внешностью. В неопределенной (бесформенной) одежде. Живёт с внуком (?). Иногда Гагарин слышит их голоса. На кухне. Соседка готовит еду. Внук (?) учит уроки. Хлипкий такой хлюпик, полупрозрачный мальчик. Лопоухий.
Олег в детстве сам был таким. Если глаза закрыть – видишь себя ребёнком. Как на фотографии.
Иногда они молча здороваются. Иногда вместе едут в лифте. И тогда им неудобно. Отводят глаза. Гагарин включает фары аварийного освещения и вжимается в угол.
Соседка работает в метро. Сидит возле эскалатора. В будке «справок не даём». Смотрит на пассажиропотоки. Люди сливаются для неё в месиво голов и тел. Должны сливаться. Гагарина она не узнаёт. Сколько раз, спускаясь вниз, устремлял на неё орлиный взор. Думал встретиться глазами. Но нет. Смотрит мимо. Взгляд пустой. Рассеянный. Как под травой (Олег мысленно ухмыляется). А вот в подъезде – узнаёт, за «своего», значит, держит.
Неожиданно соседка устремляется к нему. На этот раз она одна. Скомканно здоровается. Она вообще сейчас вся какая-то скомканная. И ниже ростом, если приглядеться.
Гагарин удивляется вынужденной наблюдательности: когда в твоей собственной жизни ничего не происходит, любая, самая незначительная мелочь наделяется статусом «событие». Когда жизнь неожиданно начинает проявлять избыточную активность, то многое, очень многое, легко проходит мимо. Проскальзывает как на коньках.
Мысленно Олег ставит авто на ручник. Готовится выслушать. Тетка шмыгает носом. За день она отвыкает говорить с людьми. Вести себя по-человечески.
– Вот, вышла Эммочке гранат купить, – говорит соседка бесцветным голосом, Гагарин замирает в раздумье: не внук, но внучка?
Неужели ошибся? Наблюдательность подвела? Переспросить неловко. Олег почти уверен, что внук (?). Эммочка.
– Гранаты очень полезны для крови, – то ли назидательно, то ли вопросительно.
«Я не являюсь её психоаналитиком», – мысленно морщит лоб Гагарин, переставая возиться с ключом и поворачиваясь к соседке.
– Вы ведь, кажется, доктор? – в её голосе нет и тени сомнения.
«Откуда-то ведь знает», – мысленно удивляется Гагарин и молча кивает.
Соседка воспринимает его жест как одобрение. Снова шмыгает носом. Словно готовится зареветь. И точно – большая слеза начинает двигаться возле её носа, оставляя блестящий след.
– Эммочку-то моего в больничку увезли, – соседка начинает завывать, – заболел он, в обморок грохнулся. Говорят, малокровие. Говорят, это очень опасно…
Значит, все-таки внук. Эммочка.
– Эммочка? – переспрашивает Гагарин, чтобы отвлечь тетку от нешуточной скорби.