Сэра Уильяма похоронили в фамильном склепе в Пемброкшире рядом с его первой женой. Месяц спустя в особняке на Пикадилли было вскрыто завещание.
Единственным наследником огромного состояния оказался Гревилл. Эмма получила легат в 800 фунтов и ренту на такую же сумму.
Подаяние…
Через две недели Гревилл потребовал от Эммы в течение трех дней освободить особняк.
Она вернулась в Мертон-плейс.
Нельсон подарил ей это имение и назначил ренту в 1200 фунтов. Одновременно он написал Марии-Каролине, известил ее о смерти сэра Уильяма и о его завещании.
В начале августа пришел ответ.
«26 июля 1803.
Моя дорогая миледи!
С большим сожалением я узнала о тяжелой утрате, которую Вы понесли со смертью доброго, почтенного шевалье. Я слышала также, к сожалению, что он оставил Вас в не очень благоприятном положении. Я искренне Вас жалею, как всегда испытывая живейший интерес ко всему, что Вас касается. Все мы часто вспоминаем то внимание, которое Вы нам оказывали, и от души Вас благодарим.
Адье, милая моя миледи. Я была бы очень рада, если бы время от времени узнавала о Вас.
Всегда Ваш верный друг
Шарлотта.»
С горькой улыбкой смотрела Эмма на портрет, который Мария-Каролина повесила когда-то на золотой цепочке ей на шею. Тогда, после тяжелых сицилийских дней.
Вокруг головы дочери Марии-Терезии сверкала надпись, выложенная из великолепных драгоценных камней, — королевский обет:
Eterna gratitudine…
Глава тридцать восьмая
Два долгих года разлуки, тоски.
Двадцатого мая 1803 года Нельсон отплыл на трехпалубном корабле «Виктори» к Средиземному морю, восемнадцатого августа 1805 года он вернулся.
Двадцатого он был в Мертон-плейс. У Эммы, у Горации. У тех, кого он любил.
Усталый человек.
Ему должно было исполниться сорок семь лет. Из них он провел почти непрерывно тридцать пять лет на море, в чужих странах. Не довольно ли? Неужели он еще недостаточно прославился, недостаточно послужил отечеству?
Он нуждался в покое, в тихой жизни без войн, в кругу близких. Мечтал о том дне, когда ему удастся назвать любимую своей, перед всем миром дать ей и ребенку свое имя.
Но второго сентября…
Еще на рассвете в Мертон-плейс прибыл капитан Блеквуд. Его прислало Адмиралтейство. Поступили важные сообщения.
Наполеон уже давно стремился осуществить план — переправиться с большой десантной армией через Па-де-Кале. В его военном лагере в Блонь-сюр-Мер находилось тридцатитысячное отборное войско, готовое к отплытию. Тысячи судов всех видов ждали в гаванях побережья его кивка, чтобы перекинуть десантную армию в Англию. Но не хватало большого флота, который мог бы обеспечить защиту армии от атак англичан.
Для того чтобы создать такой флот, объединились французская и испанская эскадры под командованием Вильнева и Гравины, к которым примкнули еще две эскадры, чтобы в составе тридцати шести линейных кораблей выйти из Кадикса и форсировать пролив Па-де-Кале. Правда, Наполеон, в отчаянии от чудовищной медлительности Вильнева, отправился со своими главными силами в поход на Рейн против австрийцев, которыми командовал Мак. Но разве не известна была та стремительность, с которой принимал решения французский император? Та сокрушительная сила, с которой он заставлял следовать его решениям? В тот момент, когда корабли Вильнева подошли бы к Булони, Наполеон, преодолев все препятствия, оказался бы в расположении войск, возглавил армаду и, как второй Вильгельм Завоеватель, ворвавшись со своими испытанными в боях солдатами в беззащитную Англию, подавил бы ее, поверг в прах.
Спасение было лишь в одном. Нельзя было допустить, чтобы флот Вильнева достиг Булони. Его следовало уничтожить.
Но кто мог справиться с такой грандиозной задачей? Кто соединял в себе неизменную бдительность, постоянную выдержку, смелость решений, героическое чувство долга, отвагу и презрение к смерти с гением прирожденного полководца?
Сам великий Уильям Питт назвал имя этого удивительного человека. Имя победителя при Сент-Винсенте, при Абу-Кире и Копенгагене…
Эмма слушала с блестящими глазами. Кровь ее кипела. Ее переполняла гордость за Нельсона, она была счастлива триумфом, который принес ему этот час. Лорды Адмиралтейства постоянно чинили ему препятствия. Несмотря на все его подвиги, доверяли ему командование словно из милости.
И вот они сами послали за ним, предложили ему пост главнокомандующего, умоляли его спасти отечество. Те самые спесивые лорды, которые когда-то смотрели на выскочку свысока, предъявили ему, лучшему, обвинения, объявили его, изувеченного в боях, непригодным к службе…