— А такой, что в человеке, помимо материального начала, есть нечто не поддающееся анализу холодного рассудка, — не важно, божественного оно происхождения или нет, но человек обязан развивать в себе это «нечто», ибо оно-то и отличает его от прочих творений.
— Я согласна с паном Равицким, — отозвалась Регина. — Я, как всякая женщина, малообразованна и имею лишь смутное представление о научных открытиях. Поэтому мне трудно судить о том, что называют человеческим духом. По-моему, дух — это человеческая мысль, мужество, воля, благородство, любовь, мечты, высокие стремления и порывы, и это я чту в человеке. Для меня бездушный красавец — мертвец. Только душа может сделать человека истинно красивым. В молодости почти всех ослепляет и влечет внешняя красота. Это признак того, что душа в человеке еще не пробудилась, что она не стремится найти родственную душу. Но чем ярче разгорается утренняя заря жизни, тем упорней человек начинает искать духовной близости с окружающими. И наступает час, когда ничтожество или невежество заслоняет даже самую красивую наружность, и тогда приходит понимание, что счастье возможно лишь с близким по духу.
— Значит, — с упреком сказал доктор, — вы полностью исключаете из человеческих отношений бессознательную силу, инстинкт, который как магнит притягивает людей друг к другу?
— О нет, — возразила Регина, — мне известно, иногда влечение вспыхивает мгновенно, независимо от нашей воли, и, властно указывая на встретившегося на нашем пути человека, говорит: смотри!.. Но это влечение зарождается не в душе, и в чем его причина, вам лучше знать. Однако в разумном человеке это неосознанное чувство вызывает желание узнать того, к кому его притягивает, как магнитом. И вот тогда начинается работа духа. Человек спрашивает себя: что же представляет собой этот встречный, достоин ли он уважения? И только когда он во всем отдаст себе отчет и скажет: достоин! — тогда на этой разумной основе и сильном неосознанном влечении возникнет прекрасное чувство.
— Об этом мы уже не раз говорили, — сказал доктор.
— Тема, правда, не нова. — Регина улыбнулась. — Но вы, дорогой доктор, сами начали этот разговор, спросив, что мы подразумеваем под человеческим духом.
— И не жалею об этом, так как ваши суждения я готов слышать всегда.
— Но ведь ты не признаешь души! — заметил Генрик.
— Дорогой мой, — ответил доктор, — когда я разрезал скальпелем трупы в анатомическом театре, я был убежден, что души не существует и все рождается из материи. Но теперь я не буду настаивать на этом. Не важно, материя или сверхъестественные силы являются источником человеческой мысли, благородства, отваги, самых смелых дерзаний, важно, что они составляют замечательную сторону нашей натуры. Я согласен, пусть человечество совершенствуется из века в век, но с условием, чтобы оно становилось похожим на вас.
— Amen, — торжественно произнес Генрик. — Лестно это слышать, доктор.
Стефан все это время не спускал глаз с Регины, которая была, казалось, поглощена рукоделием.
Тут в дверь просунулась огромная клетка с голубым попугаем, которую держала рука в лиловой перчатке. Застрявшая в тесном проходе клетка несколько секунд как бы висела в воздухе, и, кроме нее, птицы да лиловой перчатки, никого не было видно.
— Что это? — засмеялась Регина.
— Метаморфоза с графиней, — пошутил доктор.
— Monsieur Тарновский, откройте пошире дверь, я не могу войти с Биби, — послышался голос из-за клетки.
Генрик широко распахнул двери, и в гостиную вошел, сияя улыбкой, Фрычо Вевюрский.
— Редкостного партнера нашли вы, пан, чтобы наносить визиты! — вскричал доктор.
— Как же графиня уступила вам своего веселого компаньона? — добавил, едва сдерживая смех, Генрик.
Регина и Равицкий с изумлением взирали на происходящее.
Фрычо поздоровался со всеми и, обращаясь к хозяйке дома, сказал, грациозным жестом показывая на клетку:
— Я принес вам эту птицу, чтобы вы знали, что ваше имя в Д. славят не только люди.
— То есть? — спросила Регина, развеселившись еще больше.
Вевюрский наклонился над клеткой и, показывая на Ружинскую, спросил:
— Биби, скажи, кто это?
Наступило тягостное молчание. Изо дня в день Фрычо терпеливо учил птицу произносить имя дамы своего сердца и теперь мечтал пожать плоды своего труда.
Попугай раскрыл клюв и хриплым, гневным голосом крикнул:
— Tu es bete![93]
Этому научил его какой-то шутник, бывавший у графини, и попугай любил повторять эти слова.
— О пан Вевюрский. — Регина громко рассмеялась. — Ваш ученик не слишком любезно славит мое имя.