Ника снова одета в короткое шерстяное платье, а колючие колготы заставляли ноги сильно чесаться, но это можно вытерпеть, чтобы выйти из дома, глотнуть морозного воздуха. Зима в горах наступала рано, словно тяжелые снежные шапки гор сползали вниз, стоило солнцу проявить слабину. И вот – подступы к дому Алиссии завалены пушистыми сугробами, в которых исчезаешь до самого пояса. Но Ника не боялась сугробов, она смело накидывала тонкую парку, тяжелые вяленые сапоги и снегоступы, и выходила в сияющий мир. Свет так ярко блистал среди снежного царства гор, что можно повредить глаза, потому Ника щурилась, ловя радугу кончиками ресниц.
Алиссия хлопотала в доме, пока Прасет, их помощник по хозяйству, застрял в ближайшей деревне. Снег так ловко закрывал подступы, что не каждый крестьянин готов продолжать торговлю с его обитателями, пускай и выгодную.
Деньги у бабушки были. Она рассказывала, что давным-давно их семье принадлежали далекие шахты, путь к которым давно заброшен и забыт. Пока в этой части гор добывали руды и самоцветы, их предки процветали, и все-таки умудрились сберечь остатки благополучия для потомков. Но именно Хаммету с Инессой, родителям Ники, было суждено окончательно разориться и лишиться шахт. Все, что осталось – огромный по меркам соседних деревень дом с пустынными коридорами и замками на дверях.
Когда-то он был самым шикарным и красивым во сей округе, но теперь использовалась только малая часть, а все имеющее ценность постепенно продавались или выменивались на необходимые припасы.
До семи лет бабушка не пускала девочку со двора, особенно в холодное время, когда скользкий снег так легок и обманчив, и пристанищем ей был небольшой дворик и закрытый дом, толстый слой пыли покрывал окна, а куски грубой холщовины превращали мебель в неуклюжие громадины. Обитаем лишь нижний этаж с полуподвальной кухонькой, кладовой, да парой небольших комнат. Нике выделялась своя – крохотная каморка у кухни, которая раньше, скорее всего, служила очередной кладовкой, а нынче вмещала заваленную одеялами кушетку, громадный книжный шкаф, да стол с керосинной лампой. Книги привлекали ее тяжелыми обложками и удивительными символами, таящими множество загадок. Выучив алфавит, Ника прочла большую часть, заглатывая слова и главы самых разных произведений – от волшебных сказок до скучных исторических трактатов и энциклопедий. Но были там и такие, символы в которых не поддавались, их она долго разглядывала холодными зимними вечерами, представляя, что читает древние магические заклинания, способные вернуть ей родителей и хотя бы наполнить жизнь приключениями.
Главный вход использовали редко, пробираясь через небольшую боковую дверь. Рядом с ней находился громадный полузаброшенный амбар, где Прасет держал старую кобылу – приземистую и мосластую Туну, неприхотливую в обращении и невероятно выносливую на непростых горных тропах.
В девять лет Ника считала себя нестерпимо взрослой, потому каждый раз напрашивалась в деревню с Прасетом, но почти каждый раз получала отказ. Нет, жизнь в огромном доме с бабушкой среди бескрайних гор не казалась ей скучной, но крошечная соседняя деревня наполнена жизнью и разнообразием: разноцветные каменные дома, изгороди с обвивающим их плющом и виноградом, цветочные клумбы, розовощекие ребятишки с озорными глазами, не успевшие нахвататься повсеместной угрюмости, впитавшейся в самую суть здешних жителей. А рынки? В рыночный день небольшая мощеная камнем площадь превращалась в волшебное королевство, полное невероятных сокровищ! Запах свежего сена, ароматное молоко, с толстым слоем сливок, что остаются на верхней губе, свежий хлеб и даже пряники – невероятные и недосягаемые, тающие во рту ароматной сладостью! Ткани – грубый лен и домашняя шерсть, вязаные шали и куски выделанной кожи. Рядом – красочные безделушки, игрушки и поделки – не слишком востребованные, потому ютящиеся на краю полки молочника. Ника могла часами рассматривать грубо расписанных кукол с глиняными головами или выточенных из дерева солдатиков с разводами краски. Такие игрушки были для детей заоблачной роскошью.
Но Прасет в деревне один, и Ника смело ступала по хрустящему снегу. Здешние места она знала хорошо, не заблудиться и с закрытыми глазами – это ее вотчина: заснеженная равнина, скромный лесок, каменистый склон, довольно пологий, потому доступный даже маленькому ребенку, несколько пещерок. Тут она пропадала часами, забывая о человеческой речи и самой себе.