– Нам надо как можно скорее доставить его к Алевсандру.
– Но если Алевсандр – предатель? – сорвалось с губ Ники.
– Кажется, теперь у нас точно не остается никакого выбора. Олис заразил Эрика волшебной чумой…
– Что? – по лицу Ники пронеслась гримаса ужаса. – Она заразна?
– Нас учили, что нет... Но у Эрика оставалось слишком мало сил… Наверное, из-за этого болезнь передалась и прогрессирует так быстро…
Анна опустилась руки, и слеза скатилась по белой щеке. Но она смахнула ее рукавом платья, и поднялась.
– Быстрее, мы должны промыть рану и наложить жгут. Так мы выиграем немного времени, а потом проверим вместительность сумки.
Ника вытащила остатки светлой ткани, и смочила их студеной водой. Когда она дотронулась влажной тканью до воспаленной кожи, Эрик вскрикнул, и его тело скрутила судорога, но глаза так и остались закрыты. Анна взяла другой лоскут и крепко затянула ногу выше щиколотки, мягкая ткань глубоко врезалась в распухшую плоть.
Потом Анна осмотрела диковинную сумку, и под испуганный крик подруги нырнула внутрь. К удивлению Ники, ее спутница исчезла целиком, а через несколько минут вылезла наружу – порядочно измятая, но довольная.
– Значит, мы сможем идти и с ним, – заключила она.
Даже затащить парня в сумку оказалось задачей не из легких. Не смотря на не слишком бережное обращение, Эрик не проснулся, его волосы сбились потными сосульками на лбу и шее, пока девушки влили в его губы немного воды, а затем укутали в два сложенных спальных мешка. Когда мешки исчезли в небольшой серебристой сумочке, Анна аккуратно взяла дорогую поклажу и повесила на плечо.
– И как там внутри? – спросила с любопытством Ника.
– Довольно просторно, – пожала плечами Анна. – Как будто ты в кладовой, стенки не давят и дышать можно.
– Интересно использовали ли скалтеры свою чудо-сумку для путешествия?
– Почему бы и нет, – ответила Анна. Она стала молчаливой и угрюмой.
Шли в молчании. Когда впереди показалась дорога, солнце успело приблизиться к горизонту, окрашивая запад желто-оранжевыми разводами. Безоблачное небо приобрело насыщенный синий цвет на востоке, обещая ясную спокойную ночь.
С обеих сторон дорога пустовала, простираясь тонкой каменной нитью на границе крутых гор. Анна сверилась с положением солнца, выбирая путь на восток – туда, где темное небо освещал тонкий месяц. Ника гадала – растущая ли это луна, или вскоре от тонкого полукруга не останется ничего. Дорога выглядела знакомой и в то же время Ника никогда тут не бывала – просто горная тропа, не слишком широкая, каменистая, напоминала те места, где она с Прасетом каталась на телеге – в деревню или школу.
Ника ускорила шаг, подгоняемая легким ветром. Тот становился прохладнее с каждым часом, заставляя путниц кутаться в темные дорожные плащи. Небо меж тем превращалось в однотонное бархатное полотно с россыпью звезд-самоцветов. И Ника понимала, как мала она и как беспомощна среди громадин скал и бесконечных небес. Она вспоминала молитвы, но на ум приходили очертания маленького храма с алтарем, где и сейчас, возможно, лежал ее скромный дар – браслет с цветными горными камнями.
Девушки сделали привал, на поляне, скрытой от дороги большим, заросшим кустарником холмом. Ника ела затвердевший хлеб с козьим сыром из запасов скалтеров, вспоминая вереницу лиц, провожающих ее в неизведанные дали. Ночная тишь прерывалась шелестом ветра в придорожной листве.
Когда сзади раздался треск камней, девушки легли на животы, скрывшись в зарослях. Не многие путешествовали в горах в такое время, когда знакомые тропы и склоны наполнялись опасностями.
По дороге проехала телега, низкая и заваленная сеном. Вез ее крестьянский парень в тяжелой холщовой рубахе и свободных штанах. Телега уехала совсем далеко, когда девушки рискнули высунуть нос из укрытия.
Они долго брели по горной тропе, не решаясь ни на разговоры, ни на свет подаренных скалтерами летающих огоньков.
После многих часов тревожной тишины Анна начала рассказывать тихим голосом истории из их столичной жизни. Затаив дыхание, Ника слушала про то, как Эрика забрали в школу Абелиссы, а отца – неизвестно куда, как их мать болела, а ее брата почти не выпускали из замка. И хотя Нике нравилось слушать про столичную жизнь, порядки и нравы, все эти истории звучали слишком тоскливо, словно речи на похоронах дорогого друга. Ей хотелось прервать Анну, сказать, что Эрик жив, и они сделают все возможное для его выздоровления, но она не решилась. Она знала мало о волшебной чуме, но хорошо запомнила две вещи – это проклятие волшебников, и оно ведет к смерти.