Впрочем, рассуждать о чужом уме и глупости времени не было. Поняв, что он окружен, Освальд решил прорываться — а как иначе, не погибать же геройски. А пленных мертвяки вроде не берут… хотя теперь ни в чем нельзя быть уверенным.
Отмахнувшись от ближайшего к нему мертвяка тесаком да снеся тому полкисти иссохшей руки, Освальд уже миг спустя толкнул подвернувшийся стол в сторону еще парочки умертвий. Один, оказавшийся к дубовой столешнице слишком близко, накренился от удара, а затем опрокинулся.
Перескочив лихим прыжком через валяющуюся скамью, бывший вор запустил в одного из мертвяков подхваченной с пола глиняной кружкой. Та сохранилась почти невредимой и в качестве снаряда тоже вполне сгодилась. Да, этого броска кружка не пережила, разлетевшись на черепки. Зато почти снесла одну мертвую башку.
Дерганными и неуклюжими движениями обеих рук умертвие едва удержало голову на шее, не дав отвалиться. Но драгоценное время оказалось потеряно. Освальд уже метнулся в сторону — все ближе и ближе к выходу. А на пути опрокинул стол еще на какого-то мертвяка. Тот, разумеется, рухнул под тяжестью добротной деревянной мебели.
До спасительной двери оставались считанные шаги.
Удачным пинком единственный живой в покинутом трактире отправил валяющийся на полу пустой бочонок в направлении дохлых супостатов. Пинок оказался действительно удачным: черепушку одному из умертвий на этот раз просто снесло. Тот, беспомощно суча руками в воздухе и переступая с ноги на ногу, столкнулся со своим гниющим собратом.
Всего несколько шагов — несколько мгновений отделяло Освальда от спасения… когда бывший вор вдруг почувствовал, что не может больше сдвинуться ни на дюйм. Щиколотки его оказались схвачены, да так крепко, что не освободиться.
Капкан?
Да нет — хотя бы на подобные уловки даже здешним, непривычно сообразительным мертвякам ума не хватило. То, что удерживало ноги бывшего вора, оказалось давешним скелетом, получившим от него пинка. Глянув вниз, Освальд узнал этого костлявого ублюдка и наградил парой далеко не хвалебных слов.
Теперь скелет больше не выглядел мусором, сделавшись существом вполне цельным — даром, что неживым. Да вдобавок щерил рот, как будто чему-то улыбался.
— Ну, я щас тебя, тварь!.. — рявкнул Освальд, занося тесак, дабы лишить костлявого ворога столь цепких рук.
Но с ударом не успел. Мгновенное движение костлявых конечностей — и земля ушла из-под ног бывшего вора. Освальд растянулся на грязном полу и теперь лишь без толку дергал ногами в тщетных попытках вырваться.
Тем временем мертвяки опомнились от судорожных и дерзких атак своего живого противника, надвинулись всей гурьбой. Освальд успел ударить одного тесаком по ноге, прежде чем оружие это было выхвачено у него из рук.
А затем, когда бывший вор успел приготовиться к смерти, причем к смерти мучительной — быть растерзанным целой толпой мертвяков — произошло то, что он ожидал меньше всего. Хотя, казалось бы, сюрпризов и без того на сегодня достало.
Один из мертвяков приволок за собой предмет, похожий… на веревку. А остальные не спешили рвать Освальда на части. Но лишь крепко ухватили его за плечи и за руки — чтобы удержать, не дать двигаться.
3
Итак, слухи о том, что нежить не берет пленных, не подтвердились. Освальда сцапали, но сохранили ему жизнь. Осталось выяснить, для чего бывший вор понадобился этой гниющей ватаге.
— И какого демона вам от меня надо? — с таким вопросом и тоном, в котором смешивались недовольство и недоумение, обратился Освальд к столпившимся мертвякам, когда его, связанного, уложили вдоль одной из скамей в бывшем обеденном зале.
В ответ злополучный скелет постучал костлявой рукой по столу. Шесть раз постучал. Причем первые три раза стукнул торопливо, отчего звук получился, будто горох из мешка посыпался. Зато из следующих трех каждый был отделен от другого мгновенной, но паузой.
Постучав, скелет повернул голову к связанному Освальду, словно поглядел на него… вроде даже как-то вопросительно. Или оценивающе? Затем повторил свои стуки — три быстрых и три медленных.
— По голове себе постучи, — проворчал бывший вор.
Увидеть смысл в этих ударах костлявых пальцев о деревянную столешницу он был не способен, поскольку под парусом не ходил даже в качестве груза.