В конце концов Декер просто отключил тредбан и смотрел.
Наконец закруглившись, Мелвин схватил свежее полотенце и вытерся.
— И часто ты это делаешь? — поинтересовался Декер.
— Каждый день. Последние двадцать лет.
— Впечатляет. Я едва инфаркт не схлопотал, просто глядя на тебя.
— Это меня поддерживало, — развел руками Марс. — Помогло не сойти с ума. Понимаешь?
— Это я могу понять, — кивнул Амос.
Усевшись на скамейку, Марс снизу вверх поглядел на Декера с настороженным выражением.
— Как по-твоему, что происходит на самом деле?
— Кто-то тебя ненавидел. А потом кто-то сжалился над тобой.
— Что? — удивился Марс.
— Тебя подставили, упрятали за решетку и едва не позволили казнить. Потом подкупили Монтгомери, и ложное признание вытащило тебя из тюрьмы.
— Думаешь, это та же публика?
— Прошло двадцать лет, но это определенно возможно.
— С чего бы им передумать? Убили моих родителей, отправили меня в тюрьму, а потом меня же и вытащили? В этом смысла ни на шиш.
— Согласен. Убийство на тебя повесили, потому что ты наиболее вероятный подозреваемый.
— Тогда почему убили моих родителей?
— Потому что они что-то знали, видели, слышали, сделали.
— Они были простыми людьми из захолустного крохотного городишки в Западном Техасе, Декер.
— Такими они были, когда ты их знал. Но до твоего появления, Мелвин, они могли вести совершенно иную жизнь. И, может статься, перебрались в Западный Техас, чтобы улизнуть от нее.
— Пожалуй, это логичнее, чем все остальное, — кивнул Марс. — Думаешь, они были замешаны в чем-то дурном?
— По всей вероятности. Людей, замешанных в чем-то хорошем, убивают нечасто.
— Трудно представить моих родителей в этом свете.
— А шрам на лице твоего отца?
— Ага, знаю. Думал об этом. Он так разозлился… Ни разу до того не видел моего старика таким.
— Может, он был таким, когда был помоложе.
— Думаешь, его кто-то порезал? Плохие парни, которые потом нашли и убили его?
— Необязательно.
— Тогда что?
— Это мог быть след скверной пластической хирургии.
Марс едва со скамейки не свалился.
— Эй, чего?
— Если твой отец был в бегах, он вполне мог пожелать изменить наружность. И пластическая хирургия позволяет сделать это. Но, быть может, у него не было денег или возможности пойти к законному хирургу. Вот он и предпочел кого-то из подпольных шарлатанов. Отсюда и шрам.
— А как же мама? У нее никаких шрамов не было.
— Может, он встретил ее уже после того, как ударился в бега. Может, она была непричастна к темной стороне его жизни.
— Ага, лады. Не могу представить маму преступницей. Она и вправду была славной женщиной. Ни разу не повысила на меня голос. Всегда была спокойна.
— Вопрос в том, как нам их отследить?
Марс стер пот, снова выступивший на лице.
— А надо?
— Что надо? — озадаченно поглядел на него Декер.
— Копать дальше. В смысле, мои родители мертвы. Я на воле.
— Так ты не хочешь узнать правду?
— Не хочу узнать, что…
— Что на самом деле твой отец был злодеем?
— А тебе бы хотелось узнать такое о своем старике? — ощетинился Марс.
— Тебя упрятали на двадцать лет, Мелвин. Убили твоих родителей. Ты не хочешь, чтобы они за это ответили? Не хочешь увидеть, как убийц твоих родителей привлекут к ответственности?
— Да знаю, знаю, — несчастным тоном проронил Марс. — Послушай, я не хочу, чтобы это сошло кому-то с рук. Просто…
— Что? — сурово вопросил Декер. — Что у тебя в жизни есть еще что-то более важное, чем это?
— А тебе-то что?! — рявкнул Марс. — Это не твоя чертова семья!
— Но у меня была моя чертова семья, — парировал Декер. — Кто-то ее убил. Я мог отвернуться от этого и продолжать жить собственной жизнью. Но могу сказать тебе вот что, Мелвин. Можешь попробовать отвернуться, но что за жизнь у тебя будет после этого? Ничего не стоящая.
Сграбастав свое полотенце, он сошел с дорожки и направился прочь из зала. Но у порога остановился, обернувшись к Марсу:
— Как бы там ни было, в тот год ты должен был выиграть Хайсмана. Парень, получивший его, продержался в профи всего пару лет, да и то ничего стоящего толком не совершил. А заодно ты стал бы нападающим — новичком года. Одной левой. А то, что тебе просто не выпало шанса, вовсе не значит, что ты не был суперзвездой. Потому что был.