Очевидно, это и случилось с Мелвином Марсом.
Так что обвинение смогло предъявить и мотив, и возможность. А довершило дело собственное ружье Марса, воплотившее в себе необходимое средство. Так что у стороны обвинения были все три необходимых элемента, чтобы доказать вину. И она взялась за доказательство настолько убедительно, что рассеяла все разумные сомнения.
Перед присяжными вереницей выступали свидетель за свидетелем, давая показания. Мозаика начала складываться. Прокурор – выпускник Теннессийского универа, а значит, отнюдь не фанат техасских футболистов – порадел на славу, сплетая улики в единое полотно.
Защита пыталась пробить в нем дыры, но существенного ущерба не причинила. А когда Марс не стал давать показания в собственную защиту, адвокаты сложили руки.
Присяжным едва хватило времени сходить в туалет, прежде чем они вышли в зал суда с обвинительным вердиктом.
Марса судили справедливо. Улики выдержали дотошное рассмотрение.
Роя и Люсинду Марс убил их единственный ребенок – Мелвин.
В качестве наказания вынесли смертный приговор. Карьера Марса в НФЛ закончилась, даже не начавшись. Как и остаток его жизни.
Конец рассказа.
Его казнь уже была запланирована, когда вдруг другой человек выступил с признанием в этом самом преступлении.
«Чарльз Монтгомери».
Декер разглядывал его фото на экране компьютера.
Белый, за семьдесят. Мускулистый, крепкий и гнусный. Армейский ветеран с длиннющим списком судимостей. От мелкого дерьма дошел до серьезных вещей, до очень серьезных вещей. Сидел в алабамской тюрьме, дожидаясь собственной казни за несколько других убийств, совершенных годы назад.
Так если Монтгомери говорит правду, как же дело против Мелвина Марса настолько занесло в сторону?
В сообщениях говорилось, что подробности преступления полиция все эти годы хранила в тайне в рамках стандартной процедуры. Очевидно, Монтгомери они были известны. Но зачем ему выкладывать их? Просто потому, что он и так в тюрьме? Из-за угрызений совести? Потому что он так и так умрет? По мнению Декера, повидавшего на своем веку немало закоренелых бандитов, Монтгомери ничуть не походил на субъекта, терзаемого угрызениями совести. С виду сущий убийца, да и по сути тоже.
Допив кофе, Декер откинулся на спинку стула.
Кто-то постучал в дверь. Амос поглядел на часы. Семь тридцать.
Он подошел к двери и открыл.
С порога на него смотрел спецагент Богарт с большим портфелем в руке. Возрастом далеко за сорок, высокий и подтянутый, с темными волосами, привлекательно подернутыми сединой, он источал ощущение спокойной властности, нарабатываемой годами командования людьми на трудных заданиях. Не имея детей, Богарт жил отдельно от жены и как раз проходил процедуру развода.
Позади него стояла Алекс Джеймисон – высокая и симпатичная, с каштановыми волосами и выразительными глазами, вспыхнувшими при виде Декера. В руке у нее была сумка с продуктами.
– Сюрприз! – провозгласила ликующая Джеймисон. – С Новым годом!
– Мне сообщили, что вы прибыли пораньше, – с широкой улыбкой произнес Богарт. – Добро пожаловать в ФБР.
– У меня есть дело, которое я хотел бы расследовать, – некстати ответил Амос Декер.
Глава 5
Пока Амос уплетал бекон, яичницу и сырный бисквит, Джеймисон и Богарт читали на ноутбуке статьи о Мелвине Марсе.
Наконец, подняв глаза, Богарт сказал:
– Занимательно, но, вообще-то, это не в нашей юрисдикции, Амос.
Покончив с едой, Декер сделал последний глоток кофе, скомкал обертку и произвел трехочковый бросок в мусорную корзину рядом с кухонной стойкой.
– Какова же тогда наша юрисдикция?
В ответ Богарт, открыв портфель, вынул большой скоросшиватель и протянул его Амосу.
– Я уже отдал Алекс ее материалы. Это дела, которые мы рассматриваем. Прочтите. Обсудим их позже на собрании.
– Мы уже здесь. Мы собрались.
– Есть еще двое членов команды, – возразил Богарт.
– Я познакомилась с одной из них, Амос, и она тебе понравится, – подкинула Джеймисон.
Декер не сводил глаз с Богарта.
– Так вы знали этого Мелвина Марса? – осведомился тот.
– Я играл против него в колледже. Единственные слова, которые, помнится, я ему сказал, были: «Сукин сын, как тебе удалось?»