— Ничего, главное, что мы живы, — обнял я её за плечи рукой. — А это мы переживём. Теперь нужно вытер-петь, мы должны просто верить, что всё это кончится, и мы выберемся из этого кошмара.
Дальше шли молча, по местам, где уже второй день не ступал ни один человек. Эти места были мертвы уже давно, практически подчистую сметённые взрывной волной. Иногда на нашем пути попадались злосчастные посылки с развевающимися на ветру лёгкими парашютами. На всякий случай, мы их обходили стороной.
Так мы прошли ещё несколько кварталов, после чего полковник первым снял противогаз, некоторое время подышал окружающим воздухом, на себе проверяя его безопасность, и только после этого разрешил снять их нам.
Мы живо стянули противогазы, жадно глотая полной грудью свежий воздух, словно рыбы, вытащенные из воды. Немного отдышавшись, мы постепенно начали приходить в себя.
— А что же с теми людьми? Мы вернёмся за ними? — вдруг спросил один из гражданских, подойдя к полков-нику с Сергеем так, что это услышали все.
— Забудьте. Мы уже ничего для них не сделаем и возвращаться туда не будем. А их тела, будем надеяться, скроет снег, — ответил полковник, оглянувшись на оставшихся людей.
— Но как же продукты? Ведь ради них мы затеяли весь этот поход. Разве мы не должны вернуться хотя бы за ними? — спросила одна женщина.
— Боюсь, в этом нет смысла. Возможно, они уже отравлены, как, вероятно, и наша одежда. Ведь, как я уже сказал, я не знаю, что это за газ и каковы его свойства. А потому будем исходить из худших предположений, что он может оседать на одежде и при попадании внутрь организма отравляет его. Поэтому я бы рекомендовал вообще сжечь нашу одежду, во избежание чего, — задумчиво обвёл он нас взглядом. — Но за неимением другой, пожалуй, нам придётся её просто очистить. Я хочу, чтобы все вы разбились на пары и снегом тщательно обтёрли руки, шеи и одежду друг друга. Снег мокрый, он отлично впитает все инородные осадки. Наденьте противогазы — нельзя, чтобы грязный снег попал в организм! И используйте всегда чистый снег, благо его вокруг хватает. Ополченцы! — обратился он к нам, военным. — Сбрасываем маскхалаты! Придётся нам сшить новые.
Подчиняясь его словам, я безприкословно стал снимать свой белый комбинезон, вспоминая, сколько усилий было потрачено на его пошив, но в то же время понимая всю серьёзность возможного отравления токсинами, которые могли в неё впитаться. Пришлось оставить лишь шапку, снятую и спрятанную до того, как я надел противогаз и скрытую под ней маску, которые не подверглись контакту с газовой средой. Затем я вывернул маскхалат наизнанку и чистой стороной тщательно обтёр им Юлю. После чего мы сняли противогазы и чистым снегом обтёрли ещё и их. При этом территория, использованная всеми нами, оказалась практически во весь двор.
После этого я обтёр снегом выступающие части винтовки, снял и закопал в снегу обматывавшие её бинты вместе с маскхалатом.
Когда мы закончили с этим, уже начало скрываться за горизонтом солнце. А ещё следовало пройти не один километр, чтобы вернуться обратно в бомбоубежище. Таким образом, мы добрались бы туда не раньше семи — восьми часов вечера и это при довольно быстром темпе ходьбы. Но возвращаться с пустыми руками было вовсе не с руки.
Мы вышли на улицу: объятое тучами небо темнело с каждой минутой.
Следовало принимать решение, причём быстро.
Полковник вышел вперёд:
— Возвращаться обратно в бункер бессмысленно: мы будем там только поздно вечером, а завтра нам вновь придётся проделать тот же путь, ведь там практически не осталось запасов провизии. Только следует учесть, что завтра этот путь уже будет куда опаснее — мы оставили много следов и весьма вероятно, что на этом пути противник выставит засады. Поэтому я предлагаю вернуться на склад, переночевать там, пускай и не в лучших условиях, но нам не привыкать, а уже утром по другой дороге вернуться в бомбоубежище. На мой взгляд, это лучший вариант, — он выждал некоторое время, затем добавил. — Если нет возражений, прошу следовать за мной. И наденьте противогазы — отныне мы всегда будем передвигаться в них: повсюду разбросаны отравляющие грузы, которые могут испускать смертельный газ в самых непредсказуемых местах. Как вы видели, газ этот бесцветный, отчего его опасность усиливается многократно.
С этими словами он надел противогаз и, без промедлений, направился в сторону складов. Следом за ним пошёл Сергей, а уже за ним начали выдвигаться и все остальные, молча надевая противогазы.
Мы с Юлей переглянулись.
— Ну что, пойдём? — спросил я.
— Пойдём, — кивнула она. — Куда один, туда и другой, ведь так?
— С тобой я готов пойти куда угодно, — ответил я. — Надеваем маски? — потянулся я к противогазу.
— Одеваем, — тяжко вздохнула она и тоже надела его.
Путь назад занял у нас около часа и ещё при свете, мы успели разжечь на бетонном полу склада костёр и, плотно заперев дверь, стали обустраивать временное жилище. Принесли большие коробки, предварительно вытряхнув из них всё содержимое, и выложили из них некое подобие на домики — такие конструкции неплохо сохраняли тепло. Затем из больших пачек салфеток, туалетной бумаги и мочалок выложили постели и, устроившись возле костров, вскрыли консервы с тушёнкой и рыбой, разогревая их на огне. На десерт полакомились кусочками консервированного ананаса с повидлом, после чего, посидев немного у огня, многие отправились спать.
Мы с Юлей остались у огня и, прижавшись друг к другу, молчаливо созерцали как играют языки пламени, поглощая разломанные на куски деревянные поддоны.
Юля потянулась к моей винтовке, лежавшей возле меня:
— Можно посмотреть?
— Конечно, — взял я в руки СВД и, отсоединив магазин, протянул её Юле. — Это довольно опасная штука.
— А можно открыть? — указала она на крышечку объектива на прицеле своей аристократической рукой с не слишком длинными ногтями.
— Вот так, — снял я крышечку. — Теперь можно целиться. Только не смотри через прицел на огонь — это вредно для зрения.
Юля взяла в руки винтовку и примкнула глазом к окуляру.
— Держи приклад плотно к плечу, — наставлял её я. — В темноте можно включить подсветку прицельной сетки, — щёлкнул я переключателем. — Целься верхним угольником. Точка попадания — на его вершине, поняла?
— Поняла, — кивнула она. — Только вот в него практически ничего не видно.
— Ну, этот прицел ведь не предназначен для ночной стрельбы. Тогда следовало бы использовать специальный, ночной прицел. А с этим можно стрелять разве что по подсвеченным целям. Но вообще-то это неплохой прицел.
— Скажи, а тебе приходилось… ну это… в общем, в людей… стрелять? — чересчур как-то осторожно и не решительно спросила Юля, отставив винтовку в сторону и взглянув мне в глаза.
— Нет, не приходилось, — взял я винтовку у неё, — но из винтовки стрелял. И, если понадобится, пущу пулю во врага не задумываясь, — решительно вставил я магазин обратно. — Но лучше бы мне этого не пришлось делать.
— Да, — задумчиво добавила Юля.
— Может, расскажешь что-нибудь о себе, — предложил я, пытаясь сменить эту мрачную тему.
— А что ты хочешь знать? — несколько растерялась она.
— Ну, например, почему ты выбрала именно наш город для обучения, ведь вокруг много других?
— Так получилось, — взглянула на огонь она. — Вообще-то я хотела поступать в наш местный строительный техникум, в Белгороде, но потом мама убедила меня уехать сюда: здесь была перспектива трудоустройства, а там, в глуши, как она считала, я оставаться вообще не должна была. К тому же здесь есть море, тепло. Думаю, она хотела, чтобы я вышла замуж именно здесь.
— Может, так оно и будет, — улыбнулся я.
— Так… — ответно улыбнулась Юля. — Намёк понят.
— Ну что ж, я не против.
— Ты серьёзно? — вмиг посерьёзнела она.
— Я ещё ни с одной девушкой не чувствовал себя так уютно, — честно сказал я. — Ты невероятна, красива и умна. О такой жене, как ты, можно только мечтать.