Мы переглянулись.
— Рискованно, — выразил общую мысль Вячеслав Михайлович.
— Знаю, но по-другому никак, — ответил полковник. — Если у кого есть другие варианты, прошу, говорите сейчас, если нет — тогда готовимся к выполнению поставленной задачи.
Вариантов не было, как и следовало ожидать.
— Тогда разойдись! И проверьте оружие — завтра оно должно работать, как часы.
Мы разошлись. Ну, теперь мы хотя бы знали к чему готовиться. Конечно же, всё могло получиться вовсе не так, как сказал полковник. Ведь даже в идеальном плане случаются просчёты, в то время как идеальным наш план сложно было назвать. Мы не знали местности, где всё это произойдёт, окажется вражеский вертолёт при этом рядом или же будет далеко от нас, а также ещё целый ряд факторов, от которых в большей или меньшей степени зависел успех нашего предприятия. Поэтому, в конечном итоге, практически всё придётся делать на ходу, на месте принимая решения. Да и кто мог предположить, как решится исход этого столкновения? Мы или они окажутся победителями? Выживет ли хоть кто-то из нас? Пожалуй, теперь только Судьба могла ответить на эти вопросы, теперь, как, наверное, и всегда, всё было в её руках. Я не сомневался только в одном: завтра так или иначе прольётся кровь, и кто-то неизбежно умрёт. Но вот кто: они или мы, или может быть все вместе — будет видно только завтра.
К вечеру вражеские патрули были уже совсем близко от нашего укрытия, вплотную подобравшись к более-менее сохранившимся постройкам старого промышленного района. И к концу дня, выставив свои маяки, стали торопливо разворачиваться обратно.
— Отлично, — произнёс полковник, наблюдая за ними в бинокль. — Мы расположимся вон в том переулке, а когда они решатся проехать по нему, атакуем их.
— Почему вы думаете, они проедут там? — засомневался Вячеслав Михайлович. — А вдруг они проедут где-то в другом месте?
— У них просто нет другого выхода. Там с двух сторон очень большие заводы. Им придётся сделать большой крюк, чтобы осмотреть их по отдельности с других улиц. Я наблюдал за их передвижениями — они не совершают лишних манёвров, ведь у них весьма ограниченные силы. Всё чётко по плану и с максимальной экономией времени. Для них план, составленный каким-то экономистом, важнее личной безопасности. Так что никуда они не денутся — проедут там обязательно.
Он ещё раз взглянул вслед удаляющимся машинам:
— Ну всё, — обернулся он к нам. — Теперь всем спать! Выступаем через шесть часов! А как проснётесь, сделайте все дела в уборной. Не хватало еще, чтобы во время боя вам приспичило в туалет! Всё ясно?
— Так точно.
— Тогда разойдись! И да поможет нам Бог, если он вообще существует!
Но, устроившись отдыхать, нам никак не спалось от ожидания неизбежного. Все были напряжены до предела, и даже усилия старика, начавшего рассказывать очередную увлекательную историю из своей жизни, тоже не сильно повлияли на нас. И хотя мы всеми силами пытались поддержать разговор, отвлекающий от мрачных мыслей, в глазах друг друга мы всё равно видели один и тот же мучавший нас вопрос.
Так мы и просидели всё отведённое на отдых время, мучимые бессонницей, как никто другой, осознавая всю серьёзность того, что должно было произойти.
Ночь давно опустилась на руины города, на небе, изредка появляясь из-за туч, светила полумесяцем луна. Однако этого было маловато, чтобы осветить нам путь. Поэтому, как и прежде, мы выдвигались на позицию практически на ощупь. Вертолёты, кружили далеко отсюда и не мешали нам. Похоже, эти места они уже не считали опасными, и зря. Ну что ж, нам это было только на руку, так что завтра утром их будет ожидать большой сюрприз.
Мы прошли несколько кварталов, выйдя к намеченному месту.
— Хорошо, засядем вон в тех зданиях, — сказал полковник, указывая направление рукой.
Улица была узкой: всего две полосы, к тому же, знания плотно примыкали друг к другу. Так что если сюда кто заедет, выехать ему будет очень не просто: укрытий мало и совершенно нет места для манёвра — в общем, отличное место для засады.
Мы подошли к зданиям, расположившимся строго напротив друг друга, в четыре этажа каждое.
— Итак, занимаем позиции, — остановился полковник. — Игорь, заберёшься на верхнюю точку, так, чтобы тебе была видна вся улица. Вячеслав, Валера — вы в другом здании. Занимаете места на втором этаже в разных концах здания, но так, чтобы в случае чего вы смогли бы быстро добраться друг к другу. Подберите также запасные позиции. Сделали выстрел из гранатомёта из одного места, второй раз не рискуйте: смените позицию, не доводите до того, чтобы по вам пристрелялись враги. И сидите тихо. Не высовывайтесь до тех пор, пока не прозвучит первый выстрел, а до этого наблюдайте за ситуацией через щели в стенах. Будьте всегда начеку! И не дай Боже, кто-то из вас заснёт: погибнем все, будьте уверены! Всё, расходимся! Ваня, ты за мной! Удачи!
Все кивнули и, пожелав друг другу удачи, разошлись по указанным местам. Я устремился вслед за полковни-ком, в восточное здание, чтобы утреннее солнце не слепило и не выдавало мою позицию.
Аккуратно перейдя через дорогу, и веткой заметая за собой следы на снегу, мы вошли в здание, рассредото-чившись по своим позициям. Сбруев и Ваня остались на втором этаже, я же поднялся на верхний этаж.
Там всё было покрыто снегом, занесённым сквозь разбитые окна и трещины в стенах и крыше. В некоторых местах крыша и примыкающая к ней наружная стена осыпалось, образовав довольно внушительные дыры. У одного из таких отверстий, находившегося у самого пола, я и решил обосноваться. Отсюда улица отлично просматривалась, в то время как я оставался невидимым, в тени помещения.
На всякий случай я подготовил ещё две запасные позиции, с разных сторон здания, куда в случае чего мог быстро переместиться и продолжать вести огонь. С тех позиций так же открывался полный обзор нужного сектора, однако такого удобства для стрельбы, как на этой, не было, отчего они и остались в резерве.
Найдя здесь же небольшой матрас и несколько тёплых одеял, я начал обустраивать позицию. Матрас уложил на пол и, устроившись на нём, хорошенько укрылся одеялами: всё-таки прохладно, а тут ещё и неизвестно сколько валяться на полу и чувствовать на себе сквозняки, пронизывающие до самих костей. Особенно это ощущалось здесь, на высоте, где сила ветра была больше почти в два раза, чем у земли. Этот факт, наверное, следовало бы учитывать при снайперской стрельбе, но на тех расстояниях, на которых мне придётся сегодня стрелять, а это меньше ста метров, влиянием ветра можно было вовсе пренебречь.
Устроившись более-менее удобно, я аккуратно выдвинулся вперёд, приложив винтовку к плечу и прикидывая свои действия при стрельбе: нужно было заранее подготовиться ко всему, что только можно предположить. Но получилось не очень удобно, да и перемещать винтовку в стороны было довольно накладно. Я немного сдвинулся в сторону и подложил под ствол свёрнутое в трубочку одеяло. Теперь стало куда удобнее. Напоследок я прикрыл голову с прицелом белым одеялом, оставив на виду лишь часть ствола — так меня уже никто бы не смог обнаружить со стороны.
И я стал ждать: в относительном тепле и уюте, неподвижно примкнув прикладом к плечу, в любой момент готовый поразить появившуюся в наблюдаемом секторе цель. Час пролетал за часом, постепенно я начинал замерзать. Даже находясь под несколькими тёплыми одеялами, я чувствовал, словно на мне и вовсе не было одежды. Но я терпел. Скоро должно было светать, отчего мне никак нельзя было даже пошевелиться, боясь открыть свою позицию возможному наблюдателю. Мне хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось, и я смог бы вернуться обратно к Юле, уйти отсюда навсегда и забыть, что всё это вообще когда-либо происходило.