— Рано радоваться! — возразил я. — Сейчас они пригонят сюда всю свою технику, танки и другие вертолёты. А, может, и вовсе нанесут по нам авиа удар. Давайте лучше снаряд и бегите, собирайте людей! Теперь нам уж точно придётся бежать!
— Да, да, сейчас, — засуетился тот, пытаясь как можно быстрее достать из сумки боеприпас.
— Не волнуйтесь, мы прорвёмся, — попытался успокоить его я и взял у него из рук снаряд, сразу же начав приспосабливать его к РПГ.
Сергей побежал собирать людей, а я тем временем перезарядил оружие и, вернувшись немного назад, поднял свою сумку с припасами.
Я всмотрелся в то место, где упал вертолёт. Там, метрах в ста отсюда, поднимался над домами тонкий дымок. Вертолёт, похоже, так и не взорвался, значит, там всё ещё могли оставаться живые люди. Это было нам на руку, так как противник в такой ситуации, скорее всего, не решится на авиа удар.
В этот момент на улицу стали выходить люди, которых как мог, поторапливал Сергей. Вместе с ними выбежала ко мне и Юля.
— Всё кончилось?! — бросилась она мне в объятья.
— Боюсь, что нет. Похоже, теперь всё только начинается, — я обнял её свободной рукой. — А сейчас бежим! Нужно убираться пока не поздно.
Я потянул её за собой, крикнув остальным:
— Быстрее! Бегом за мной!
Мы устремились к заводу. За его стенами, по крайней мере, можно было укрыться, а уже затем попытаться скрыться.
Судя по довольно позднему времени — было около трёх часов ночи — я надеялся, что у нас ещё было кое-какое время, до момента, когда наземные войска подтянутся к этому району.
Подбитый вертолёт пополнил общее количество подбитой нами техники, которое уже было не малым: две вертушки, танк с броневиком, не считая повреждённых Хаммеров и грузовика. В общем, противнику было чего бояться, но в этом-то и была вся загвоздка: теперь мы и предположить не могли, что они предпримут, и какие силы направят против нас.
Я добежал до ворот, ведущих на завод. Взрывная волна перекосила их, и в углу образовался лаз, через который можно было протиснуться внутрь.
— Быстрее, быстрее! — поторапливал я людей, пропуская их на территорию завода. — Проходите, не задержи-вайтесь!
Пропустив часть людей, я протиснулся сквозь отверстие сам. Юля с Сергеем уже были на полпути к складам, где можно было укрыться от вертолётов. Краем глаза я заметил располагавшееся чуть поодаль довольно высокое здание какого-то соседского предприятия, отметив, что там можно было бы разместить неплохую снайперскую позицию.
Лишь только я успел добежать до основания колонны, как услышал позади чей-то резко оборвавшийся вскрик, за которым тотчас же последовал истошный крик какой-то женщины. Все резко обернулись, замедлив темп и увидев упавшего наземь человека, от головы которого по снегу распростёрся кровавый шлейф. Следовавшие за ним люди остановились, как вкопанные. Одна женщина, стоявшая возле трупа, истошно орала, схватившись за голову.
В следующее мгновение её голова дёрнулась, и из неё, окропив ближайших людей, брызнула кровь. Выстрела я не услышал, как и в первый раз.
— Снайпер! В укрытие! — что было духу, закричал я.
Люди, осознав, что происходит, бросились врассыпную, разбегаясь, кто куда.
Но тут же ещё один выстрел поразил уже развернувшегося в сторону ближайшего укрытия мужчину. И в этот раз выстрел был беззвучным.
До входа в цеха оставалось всего несколько шагов. Я обхватил Юлю, прикрыв её своим телом, и побежал к входу, буквально таща её за собой. Двери, хоть и перекошенные, тем не менее, были закрыты, и их ещё нужно было взломать.
Недолго думая, я схватил Юлю обеими руками и, развернувшись к двери спиной, навалился двойным весом на дверь. Та не выдержала и, сорвавшись с давно одряхлевших петель, вместе с нами обрушилась на пол.
Следом за нами под прикрытие бетонных стен забежал Сергей и ещё несколько женщин. За ними бежал мужчина, но, не добегая до двери, его буквально сбило с ног, и он безвольно распростёрся на снегу.
Все с ужасом посмотрели на этого мужчину и на других людей, которые всё ещё находились под прицелом вражеского стрелка.
— Сергей, винтовку! — окликнул я его.
Тот испуганно посмотрел на меня. Не став ожидать, пока он придёт в себя, я схватил винтовку, висевшую у него на плече. Тот, наконец, понял, что я хотел и отпустил ремень.
— Кто-нибудь видел вспышку или какое-то движение на крышах, в окнах зданий? — спросил я, взглянув на испуганные лица сжавшихся под прикрытием стены людей.
Но те только пожимали плечами.
«Ладно, пройдётся думать самому,» — понял я.
Я помнил о здании, где приметил позицию для стрельбы, но этого было мало. Необходимо было определить как минимум окно, откуда были произведены выстрелы. Хотя этот снайпер, в отличие от двух его предшественни-ков, мог отстрелять магазин, а затем взять и переместиться на другую позицию. По крайней мере, в том, что ему сообщили о тех снайперах, я не сомневался.
Я выглянул в проём выбитой двери: к счастью, люди уже успели спрятаться в укрытиях. Но снайпер успел израсходовать свой магазин: десять поверженных тел мужчин и женщин неподвижно лежали, распростёртые на снегу. Не пожалел даже раненных, которых в панике оставили одних на снегу. Практически обездвиженные, они никак не могли самостоятельно укрыться, и были просто обречены на смерть.
Глядя на эту ужасающую картину, я всё же старался не воспринимать это близко к сердцу, сосредоточившись на деталях — подсказках, которые как ни старайся, оставлял любой снайпер, и этот не был исключением.
Я попытался собрать воедино всё, что только можно об этом снайпере, тем более, что он успел изрядно наследить. Теперь мало было определить место, откуда он стрелял, важнее было понять логику стрелка и уже из этого делать выводы о его последующих шагах. Теперь очередь сделать ход перешла ко мне. И, чтобы не ошибиться, мне приходилось соображать очень быстро, так как от исхода этого противостояния зависели жизни тех, кто остался на улице, а времени было всё меньше и меньше.
Было очевидно, что тот использовал винтовку с глушителем, вооружённую оптикой, прибором ночного видения и магазином на десять патронов. Стрелял без промахов, долго не целясь и преимущественно в голову. Что свидетельствует о его высокой квалификации. Кроме того, он стрелял из глубины окна, ведь вспышек никто не заметил. Судя по направлению брызг крови на снегу, стреляли как раз из примеченного мной здания.
Я напряг память, вспоминая до мельчайших подробностей, как именно разлетались брызги крови от головы той женщины. Жуткая картина стала перед моими глазами: пуля славно выдавила из головы всё, что в ней было, выпотрошив мозги на снег. Я промотал в голове эту картину ещё несколько раз. Результат вышел довольно прогнозируемый. Выходило, что снайпер должен был располагаться на верхнем этаже, не ниже, что уже серьёзно сужало круг поисков. А, учитывая направление брызг, оставленных на снегу, можно было определить, что тот находился где-то в районе левого угла здания.
Теперь следовало найти подходящее место для стрельбы, что было не так-то просто: у противника была хорошая ночная оптика, отчего просто спрятаться в тени было недостаточно — тот мог заметить и поразить меня. Нужно было придумать что-то необычное и, причём быстро, так как с каждой минутой противники всё ближе и ближе подбирались к нам, что было на руку только вражескому снайперу. Следовательно, он и дальше будет продолжать находиться на своём месте, не сводя с нас глаз, чтобы мы даже не думали сдвинуться со своих мест. Но наблюдать за всеми сразу он с помощью оптики большого увеличения не мог — слишком обширная получалась площадь. Ну а за объектами вне этой зоны и подавно. Конечно, у него наверняка был помощник-наблюдатель, но даже для двоих уследить за всеми через оптику было проблематично. Следовательно, снайпер не будет постоянно смотреть в оптику — это напрягает зрение. Он будет отнимать голову от оптики. Тут-то я и должен буду его подловить. Об этом я читал в одной книге о снайперских прицелах. Дело в том, что когда стрелок использует ночной оптический прицел, на его глаз проецируется зеленоватым светом наблюдаемое изображение, а когда он отнимает от него глаз, этот свет попадает на кожу, а отсвет на лице очень хорошо виден в темноте. Конечно, опытные снайперы не забывают выключать ночное видение, но при частых чередованиях наблюдения через оптику и открытым глазом, он может ошибиться и тогда мне нужно будет уловить этот момент и выстрелить. Возможно, у меня будет лишь мгновение, чтобы прицелиться, а, возможно, мне даже и не представится такая возможность, но это было единственное, что я мог сделать, чтобы спасти этих людей.