Чуть захмелев от горилки, они себя ощущали не только одним народом, но именно украинским народом.
— А как же… — вслух задумался Мирка, — Как получается так, что воюем-то мы со своим народом? Что, и под Харьковом так же? Там же такие леса!?
— Нет, — покачал головой Ткаченко, — так только здесь, в Карпатах.
— А почему?
— Это политика, Мирка. Я же из этого города, местный. Сам много думал: а почему? Я же свободно с ними, на нашем, одном языке говорить могу. Но они говорят мне, что будут бороться со мной, потому, что борются за Украину. А я, мы с тобой — за что?
Документы и лица войны:Начальник полиции безопасности и СД
Берлин 7 июля 1941 г.
Р. упр. Совершенно секретно
Т. Оберлендер
Сводка № 5
1. Политический обзор
а) по Рейху: Руководитель группы ОУН в Генерал-губернаторстве Бандера находится с 6.07.1941 в Берлине под почетным арестом.
б) по Генерал-Губернаторству: Полковник в отставке Мельник направил 6.07.1941 через Главный штаб Вермахта в Ставку фюрера следующее письмо:
«Вождю немецкого народа и Верховному Главнокомандующему Германских Вооруженных сил- Ставка фюрера – через главный штаб Вермахта – из отделения Абвера в Кракове.
Украинский народ как никто другой, борясь за свою свободу, душой проникается идеалами новой Европы. Стремление всего Украинского народа – принимать участие в осуществлении этих идеалов. Мы, старые борцы за свободу 1978-1921 г.г., просим предоставить нам и одновременно нашей украинской молодежи, честь участия в крестовом походе против большевистского варварства.
Наряду с легионами Европы просим и мы дать на возможность маршировать плечом к плечу с нашими освободителями – германским Вермахтом и создать для этой цели украинские боевые соединения».
— Я тоже, — заверил Мирка.
— А… — не совсем его понял Ткаченко, — А вот, понимаешь, я лучше по делу смотреть, не по слову буду. У них казнь любимая… Особенно русских военных они так любят… Две верхушки еловых притянут к земле веревками: человека за ноги, — и полетел он в небо. Его пополам!
— Фашисты, что ли?
— Да, как сказать?... Те не любили их тоже. У предводителя ихнего, братья в Освенциме, там, где ты был, погибли.* (*Василий и Александр — родные братья С. Бандеры) Но к немцам они, все-же, поближе будут. Так сказать, по повадкам, породе… Мне, знаешь, ребят, молодежь их жалко. Они — так действительно за идею. За Украину свою, незалежную. Патриоты заблудшие…
— Почему заблудшие?
— Благие намерения, — знаешь, как русские говорят… Да не нужны бандеровцам ни патриоты, ни светлые их идеи, ни украинский народ- не до него! Есть повадки — по ним и живут.
— Повадки?
— Ну, так, примерно. Солдат убивают — понятно, но, ты же видишь: они и врача, там, и агронома подстрелят; и просто колхозника; меня — так вообще за счастье!. Так что же мы — не народ?
— Да. Тут не понимаю…
— А я понимаю. Тактика, Мирка, а не идея. Солдат убивают — народу наглядно, против кого воюют. Своих убивают — вообще два плюса! Смотрите, народ — Советы вас не защитят — это раз. И нам: сердце имейте, это же из-за вас — уйдите, оставьте в покое, люди целее будут!
— И так можно чего-то добиться?
— Нет, — покачал головой Ткаченко, — ничего! Их предводители это знают. На немцев расчет был — они разбиты. Американцы? Те поддержали бы, да где они? Польша в тылу — так она советская, и там ненавидят их. Есть перспектива? Да никакой! Они это знают, а людей, не считая, кладут.
— Так зачем же?
— Думать так не хотел бы, но как иначе, Мирка? Промысел. Божий промысел этих людей. Высшее руководство — за рубежом. Их содержать, нужны средства спецслужб. А чтобы спецслужбы давали деньги — здесь показать активность надо. Сыр же бесплатный — сам знаешь… Ну а здесь? Ручка в руках — писать будешь; скрипка — будешь играть; плуг — пахать; а винтовка?! Вооруженные нелегалы, во-первых, сводят личные счеты. Винтовка в руках, чего не прийти бы с ватагой из леса, и не рассчитаться с соседом, иным, с кем поссорился лет пятнадцать назад? Чего бы сундук у бабуси Марыси не распотрошить, зная издавна, что там лежит? Наталку хотел, а она отказала — ватага пришла, — и нету Наталки. И младшей сестры, заодно… Семьи «обидчиков», вместе с детьми, вырезают — какую я должен видеть и уважать идею!? Плуга в руки они не возьмут, а есть надо. Элементарно?