Выбрать главу

Но де­мон­ст­ра­ция все же бы­ла – Гек­кер­ны ста­ра­лись по­ка­зать об­ще­ст­ву, что все у них в по­ряд­ке, а, ста­ло быть, ис­то­рия за­вер­ше­на, и по­ра пе­ре­клю­чить вни­ма­ние на что-ни­будь бо­лее за­нят­ное. Но та­кой под­ход не уст­раи­вал об­ще­ст­во, ко­то­рое ви­де­ло в стре­ми­тель­ной сме­не де­ко­ра­ций на­мек на про­дол­же­ние дей­ст­вия. К то­му же его лю­бо­пыт­ст­во по­дог­ре­ва­лось по­ве­де­ни­ем по­эта, о чем Ка­рам­зи­на тут же со­об­щи­ла бра­ту:

С дру­гой сто­ро­ны, Пуш­кин про­дол­жа­ет вес­ти се­бя са­мым глу­пым и не­ле­пым об­ра­зом; он ста­но­вит­ся по­хож на ти­гра и скре­же­щет зу­ба­ми вся­кий раз, ко­гда за­го­ва­ри­ва­ет на эту те­му, что он де­ла­ет весь­ма охот­но, все­гда ра­ду­ясь ка­ж­до­му но­во­му слу­ша­те­лю. На­до бы­ло ви­деть, с ка­кой го­тов­но­стью он рас­ска­зы­вал мо­ей се­ст­ре Кат­рин обо всех темных и на­по­ло­ви­ну во­об­ра­жае­мых под­роб­но­стях этой та­ин­ст­вен­ной ис­то­рии, со­вер­шен­но так, как бы он рас­ска­зы­вал ей дра­му или но­вел­лу, не имею­щую к не­му ни­ка­ко­го от­но­шения[308].

Что по­де­ла­ешь, лю­ди твор­че­ские час­то пред­став­ля­ют­ся пер­со­на­жа­ми сво­их и чу­жих ис­то­рий! Так они ис­сле­ду­ют се­бя, за­бы­вая при этом о своеволии судь­бы. Вдох­нов­лен­ные оче­ред­ным от­кры­ти­ем, они с лег­ко­стью пе­ре­пи­сы­ва­ют кни­гу жиз­ни, встав­ляя в нее но­вые стра­ни­цы. Впро­чем, ни­че­го но­во­го, в дан­ном слу­чае, Пуш­кин не го­во­рил: Со­фья лишь по­вто­ри­ла со­дер­жа­ние но­ябрь­ских пи­сем. Ее про­сто раз­дра­жал сам факт от­кро­ве­ния по­эта с кем-то, кро­ме нее са­мой, осо­бен­но, в столь ще­кот­ли­вом во­про­се:

До сих пор он упор­но за­яв­ля­ет, что ни­ко­гда не по­зво­лит же­не при­сут­ст­во­вать на свадьбе, ни при­ни­мать у се­бя за­муж­нюю се­ст­ру. Вче­ра я убе­ж­да­ла На­та­ли, что­бы она за­ста­ви­ла его от­ка­зать­ся от это­го не­ле­по­го ре­ше­ния, ко­то­рое вновь при­ве­дет в дви­же­ние все язы­ки го­ро­да.

Ста­ло быть, к кон­цу де­каб­ря Пуш­кин уже по­нял, что свадь­ба ка­ва­лер­гар­да - не гру­бый ма­невр, а лов­кий и вы­год­ный ход про­тив­ни­ка, и его, по­эта, ут­вер­жде­ние, буд­то Дан­тес из­брал сва­тов­ст­во для за­щи­ты от ду­эли, ока­за­лось оши­боч­ным. План «мще­ния» ру­шил­ся на гла­зах. Ос­та­ва­лась од­на на­де­ж­да на ца­ря, ко­то­рый мог вы­слать по­слан­ни­ка из Рос­сии, про­сто за­щи­щая се­бя и по­эта.

Ес­ли бы Ка­рам­зи­на не бы­ла так ув­ле­че­на Дан­те­сом, она мог­ла бы то­же понять, к ка­кой опас­ной гра­ни по­до­шел Пуш­кин, но ее боль­ше ин­те­ре­со­ва­ло по­ве­де­ние же­ны поэта:

она же, со сво­ей сто­ро­ны, ве­дет се­бя не очень пря­мо­душ­но: в при­сут­ст­вии му­жа де­ла­ет вид, что не кла­ня­ет­ся с Дан­те­сом и да­же не смот­рит на не­го, а ко­гда му­жа нет, опять при­ни­ма­ет­ся за преж­нее ко­кет­ст­во по­ту­п­лен­ны­ми гла­за­ми, нерв­ным за­ме­ша­тель­ст­вом в раз­го­во­ре, а тот сно­ва, стоя про­тив нее, уст­рем­ля­ет к ней дол­гие взгля­ды и, ка­жет­ся, со­всем за­бы­ва­ет о сво­ей не­вес­те, ко­то­рая ме­ня­ет­ся в ли­це и му­ча­ет­ся рев­но­стью. Сло­вом, это ка­кая-то не­пре­стан­ная ко­ме­дия, смысл ко­то­рой ни­ко­му хо­ро­шень­ко не по­ня­тен: вот по­че­му Жу­ков­ский так сме­ял­ся твое­му ста­ра­нию раз­га­дать его, по­пи­вая свой ко­фе в Баде­не[309].

По­след­нее за­ме­ча­ние ка­са­лось ра­нее ци­ти­ро­ван­но­го пись­ма Ан­д­рея от 15-17 де­каб­ря. Со­фья с удо­воль­ст­ви­ем при­сое­ди­ни­лась к не­до­уме­нию бра­та и даже при­ве­ла но­вые до­ка­за­тель­ст­ва бес­смыс­лен­но­го раз­ви­тия этой, по ее мне­нию, «не­пре­стан­ной ко­ме­дии». Но ей ли бы­ло не знать осо­бен­но­сти жен­ско­го по­ве­де­ния: что стран­но­го она на­хо­ди­ла в по­ве­де­нии На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны?

То, что Пуш­ки­на при му­же вы­ра­жа­ла хо­лод­ность к Дан­те­су ско­рее го­во­ри­ло о ее бе­реж­ном от­но­ше­нии к му­жу, же­ла­нии смяг­чить об­ста­нов­ку, не­же­ли о дву­ли­чии. Но ведь кро­ме му­жа су­ще­ст­во­ва­ла еще и лю­би­мая се­ст­ра, ко­то­рую не хо­те­лось те­рять, и ее же­них, с ко­то­рым сле­до­ва­ло под­дер­жи­вать от­но­ше­ния. Как со­вмес­тить обя­зан­но­сти суп­ру­ги и се­ст­ры?! Ка­рам­зи­ной сле­до­ва­ло бы об этом по­ду­мать. Но ку­да при­ят­ней за­стать со­пер­ни­цу в рас­те­рян­но­сти и на­блю­дать, как она вы­би­ра­ет­ся из не­лов­ко­го по­ло­же­ния, и, на­ко­нец, ус­по­ко­ен­ной ее смя­те­ни­ем, вер­нуть­ся к пред­ме­ту сво­его обо­жа­ния: «А по­ка что бед­ный Дан­тес...» - и да­лее идет вы­ше при­ве­ден­ный фраг­мент о ве­че­ре у Ме­щер­ской, ко­то­рый за­кан­чи­ва­ет­ся сло­ва­ми:

Ах, смею те­бя уве­рить, это бы­ло ужас­но смеш­но…

Смеш­но еще и по­то­му, что, вы­пол­няя прось­бу бра­та - по­здра­вляя мо­ло­до­же­нов - она по­лу­чи­ла в от­вет легкий «щелчок» от Екатерины:

оба те­бя неж­но бла­го­да­рят, а Кат­рин про­сит на­пом­нить те­бе ва­ши про­шло­год­ние раз­го­во­ры на эту те­му и ска­зать, что она на­пи­шет те­бе, как толь­ко бу­дет об­вен­ча­на.

Эти «про­шло­год­ние раз­го­во­ры», оче­вид­но, за­тра­ги­ва­ли об­су­ж­де­ние шан­сов Ека­те­ри­ны вый­ти за­муж за Дан­те­са. А ес­ли учесть, что имен­но, Ан­д­рею при­над­ле­жа­ла наи­бо­лее от­кро­вен­ная ха­рак­те­ри­сти­ка Ека­те­ри­ны - «та, ко­то­рая так дол­го иг­ра­ла роль по­сред­ни­цы, ста­ла, в свою оче­редь, лю­бов­ни­цей, а за­тем и суп­ру­гой» - мож­но ут­вер­ждать, что про­те­ка­ли «раз­го­во­ры» на фо­не бо­лее чем сво­бод­ных от­но­ше­ний ме­ж­ду бу­ду­щи­ми суп­ру­га­ми.

Ко­неч­но, Ка­рам­зи­на зна­ла об этом. Пи­кант­ность си­туа­ции за­бав­ля­ла ее. Но Со­фья вдруг спо­хва­ти­лась, чув­ст­вуя, что на­чи­та­ет от­кро­вен­но зло­сло­вить:

Но дос­та­точ­но, на­де­юсь, об этом пред­ме­те. Для раз­но­об­ра­зия ска­жу те­бе, что на днях вы­шел чет­вер­тый том «Со­вре­мен­ни­ка» и в нем на­пе­ча­тан ро­ман Пуш­ки­на «Ка­пи­тан­ская доч­ка», го­во­рят, вос­хи­ти­тель­ный.

Ис­пол­няя роль ли­те­ра­тур­ной да­мы, Ка­рам­зи­на обыч­но об­су­ж­да­ла свет­ские ис­то­рии, как про­заи­че­ский ма­те­ри­ал, с безо­пас­ной дис­тан­ции, пре­сле­дуя как бы ху­до­же­ст­вен­ные ин­те­ре­сы. Но ро­ман она еще не чи­та­ла, го­во­ри­ла о нем для профор­мы, а по­то­му на­дол­го ее не хва­ти­ло, и она опять ска­ти­лась к ря­до­вой сплет­не:

Я тан­це­ва­ла ма­зур­ку с на­шим дру­гом Ска­ло­ном, ко­то­ро­му уда­лось до­бить­ся до­воль­но проч­но­го по­ло­же­ния в све­те и вну­шить се­бе лег­кую, весь­ма раз­вле­ка­тель­ную страсть к гра­фи­не На­та­ли Стро­га­но­вой: он крас­не­ет и блед­не­ет при ее при­бли­же­нии, пло­хо спит и пре­бы­ва­ет в меч­тах; вот, од­на­ко, что зна­чит тще­сла­вие и ка­кое смя­те­ние мо­жет по­се­ять в серд­це бед­но­го офи­це­ра ге­не­раль­но­го шта­ба знат­ная да­ма, вы­брав его три раза кря­ду в ма­зур­ке, по­то­му что толь­ко в этом кро­ет­ся вся при­чи­на этой стра­сти, ко­то­рая не на шут­ку вре­дит ему; те­бе из­вест­но, что от бес­сон­ни­цы еще и гла­за крас­не­ют![310].

Эта часть пись­ма ин­те­рес­на тем, что в ней, по су­ти де­ла, по­вто­ря­лась из­вест­ная ха­рак­те­ри­сти­ка от­но­ше­ний ме­ж­ду На­таль­ей Ни­ко­ла­ев­ной и Дан­те­сом: дру­гие име­на, но те же фра­зы и ма­не­ра из­ло­же­ния. Ка­рам­зи­на поль­зо­ва­лась изо­бра­зи­тель­ным штам­пом, ко­то­рый в от­но­ше­нии же­ны по­эта со вре­ме­нем стал рас­смат­ри­вать­ся мно­ги­ми ис­сле­до­ва­те­ля­ми, как ори­ги­наль­ное сви­де­тель­ст­во. И за­кан­чи­ва­ла она свое пись­мо та­ким же де­жур­ной фразой:

Вче­ра мы с гос­по­жой Пуш­ки­ной бы­ли на ба­лу у Сал­ты­ко­вых, и я ве­се­ли­лась там боль­ше, чем при дво­ре[311].

А из да­ле­ко­го Став­ро­по­ля брат Пуш­ки­на Лев в сво­ем пись­ме к от­цу за­да­вал на­ив­ный во­прос:

Прав­да ли, что Кат­рин Гон­ча­ро­ва вы­шла за муж? За ко­го? И сколь­ки­ми пле­мян­ни­ка­ми и пле­мян­ни­ца­ми на­гра­ди­ла ме­ня ее се­ст­ра?[312].