Я работаю над этим некоторое время, чтобы отвлечься от мертвого парня... и очень-очень живого парня. Когда Мендоза возвращается, сгущаются сумерки, и я смахиваю с кожи сотню комаров, а навес почти готов. Я должна догадаться, как все работает, но Мендоза смотрит на меня впечатленным взглядом.
– Хорошая работа, – говорит он.
– Если я сделала что-то не так, прости. Я просто...
– Нет, ты отлично справилась, Ава. Действительно, – он подходит ко мне, похлопывает по плечу и неловко убирает руку. – Я оставил тело на берегу реки. Решил, что какой-нибудь хищник доберется до него к утру, и не будет искать его здесь.
– Хорошо.
Мужчина садится на корточки рядом с моей жалкой вязанкой дров, и я вздрагиваю, ожидая, что он даст мне порцию дерьма за то, что не нашла больше. Он берет один кусок, сжимает его и качает головой.
– Слишком мокро для костра. Если мы накроем его и спрячем в безопасном месте, возможно, к утру он высохнет.
С трудом сглотнув, я шлепаю другого комара.
– С нами все будет в порядке?
– Если только нас не будут искать крупные хищники, то да.
– Это не очень утешительно.
Мендоза поворачивается ко мне и лезет за пазуху.
– Я не любитель давать обещания, которые не могу сдержать, – он вытаскивает пару маленьких мешочков и улыбается. – Но я нашел вот это.
Кренделя.
– Ты нашел тележку с напитками?
У меня желудок голодно урчит, и мне хочется вырвать у него из рук оба пакета и вытряхнуть их содержимое.
– Часть ее. Там было много разбитых банок и эти два пакета. Надеюсь, завтра мы сможем провести разведку подольше и найти все остальное.
– Но воды больше нет?
Мне очень хочется пить, а те глотки, что мы пьем из бутылки, не помогают.
Он качает головой.
– Мы снова наполним бутылку с помощью листьев, когда пойдет дождь, как раньше.
Пока мы шли, он снял с дерева большой лист и держал его, пока лил дождь, а я держала бутылку. Он дал нам немного воды, но я чувствовала, что могу выпить целый кувшин.
– И никаких следов твоей бойскаутской сумки? – спрашиваю я.
Мендоза снова мрачно качает головой.
– Или Афонсо. Если этот ублюдок сбежит...
– Это ему не поможет. Если мы не можем выбраться отсюда, он тоже не сможет, верно?
Он проводит рукой по мокрым волосам, стараясь не коснуться бинтов. На лице у него появляется печальная улыбка.
– Правильно.
Дождь снова начинает капать, и мне хочется закричать, когда первые капли попадают на мою кожу. Дождь лил и лил весь день, и как только я начинаю высыхать, он начинается снова. Не горю желанием спать мокрой в темных джунглях, а Мендоза только качает головой и идет к дровам, заворачивая их в листья, и прижимает к стволу дерева. Затем он сдвигает навес с одной стороны ствола и жестом приглашает меня присоединиться к нему.
– Если вы не возражаете, на ужин у нас будут крендельки.
– А я-то надеялась, что мы поужинаем жуками, – беспечно говорю я и подхожу.
– Это завтрак, – поддразнивает он в ответ.
Это так смешно, что я смеюсь, а он улыбается мне в сумерках.
Мы берем по пакетику крендельков, запиваем их несколькими глотками воды и пытаемся устроиться поудобнее. В нашем крошечном полуразвалившемся убежище не так уж много места. Вода все еще капает вниз, но навес защищает нас от некоторых из худших осадков, так что это так. Мендоза выходит на улицу, и понимаю, что он делает это для того, чтобы я могла быть в самой защищенной части навеса, где будет меньше дождя.
Это... приятно.
– Здесь хватит места для нас обоих, – говорю я ему, когда толстая капля дождя падает ему на голову, прямо туда, где у него повязка, и указываю на повязку у него на глазу. – Ты должен держать его сухим.
Неловко поерзав, он не пододвигается ко мне.
– Я в порядке.
Я закатываю глаза и ложусь, прижимаясь всем телом.
– Иди сюда. Я не кусаюсь.
Знаю, почему он не хочет. Это тот монстр в штанах, на которого я указала, как на краснеющую девственницу. Черт, я не виню его за это. «Монстр в штанах» – это мягко говоря. Слишком мягко.
Я встречалась с парнями, у которых члены были всех форм и размеров. Я не новичок в сексе, и видела свою долю уродливых пенисов. Обрезанные, низко висящие яйца, и я все это видела. Однако никогда не видела такого большого члена, как у Мендозы. Он прошел мимо всей категории «счастливчик» и прямо в категорию «что за вечно любящий трах». Категория «не приближайся ко мне». Тот, который заставляет мои ноги сжиматься, и хотеть сжаться при мысли об этом. Я не видела его голым, но если то, что очерчено в его штанах, законно, он ненормально огромен. Смешно думать, что я приняла его за оружие.