– Что с тобой случилось? – спрашивает он, помогая мне сесть на заднее сиденье.
Беннито отодвигается, освобождая место.
– Фуке.
Я поднимаю Аву, и Беннито протягивает руку, чтобы помочь мне устроить ее.
– Мне нужно возвращаться?
– Нет, он мертв.
Я закрываю дверь, показывая вперед.
– Поехали отсюда.
За короткое время мы добираемся до международного аэропорта имени капитана Дэвида Абензура Ренгифо. Снаружи патрулируют охранники с полуавтоматическим оружием за спиной. С нас не льет кровь, но мы не выглядим респектабельными. Я избит. У Авы забинтовано плечо, она приходит в сознание и выходит из него.
– У меня есть доза адреналина, – предлагает Беннито.
– Это слишком опасно. Ей придется попытаться идти пешком.
Я поддерживаю Аву.
– Детка, мне нужно, чтобы ты прошла через терминал. Это очень короткая поездка. Я буду с одной стороны, а Беннито – с другой. Все, что ты должна сделать, это просто передвигать ногами.
– Я не могу этого сделать, – хнычет она. – Слишком сильная боль.
Даже Беннито вздрагивает от этого мучительного звука.
– Знаю, детка, знаю. Но мы должны вытащить тебя отсюда. Мы почти дома, там безопасно. Тебе просто нужно оставаться в вертикальном положении несколько метров. Я знаю, что ты можешь это сделать. Я знаю это.
Она поворачивает голову набок и смотрит в окно. Понятия не имею, видит ли она приземистое здание из стекла и металла, или это просто туман боли.
– Я могу попробовать, – наконец, говорит она.
– Это моя девочка, – при этих словах все выходят из джипа, и мы направляемся к выходу.
Охранник смотрит в нашу сторону. Я вижу, что мужчины колеблются, но пауза означает вину.
– Иди, – резко приказываю я, и все снова начинают двигаться.
Охранник делает еще один шаг, потом еще один.
Мы продолжаем двигаться.
Он делает еще один шаг, и я вижу, как Норс лезет в свою свободную нейлоновую куртку.
– Коллега, – кричит другой охранник.
Мужчина колеблется, но мы продолжаем идти вперед. Когда его друг снова зовет его, он бросает на нас последний взгляд и отворачивается.
Мы вздыхаем с облегчением, и никто нас не останавливает.
– Неужели я умру? – всхлипывает она, прижимая руку к ране, будто прикоснувшись к ней, она может прогнать боль.
– Конечно, нет.
Я убираю ее руку и сжимаю в своей руке. Не хочу, чтобы ей было еще больнее, даже от собственного прикосновения.
– Никто больше не причинит тебе вреда.
– Куда ты меня ведешь? Мне некуда идти. Розы больше нет, – ее голос охрип от сдерживаемых слез, но она не позволяет им пролиться и привлечь к нам ненужное внимание.
– Мой остров. Помнишь, я тебе о нем рассказывал.
Она кивает.
– Где нет ни слез, ни боли?
– Совершенно верно. У меня там есть люди, которые вылечат тебя.
– А как же Роза? Ты похоронил ее? Она не должна оставаться здесь совсем одна.
– Она не одна, – говорю я ей. – Ты была с ней, когда она умерла. Ее лучшая подруга. Это что-то значит.
– Она не знала, во что ввязывается, – говорит Ава, и ее глаза умоляют о понимании.
– Конечно, она не знала.
Ава задыхается, и пот выступает на ее бледном лбу. Я крепче обхватываю ее за талию.
– Почему мне так больно, когда я дышу? Ты уверен, что я не умираю? Ты ведь не станешь лгать об этом, правда?
– Никогда. Ты ранена в плечо рядом с легким. Когда ты дышишь, оно давит на мышцы, сухожилия и нервы рядом с твоим сердцем.
Объяснение, кажется, успокаивает ее.
– Я веду себя, как огромный ребенок, не так ли? Тебя ударили ножом, а ты ничего не сказал.
– Это другое, – говорю я ей.
Она сонно кивает.
– Я стала моделью из-за Розы. Я не была достаточно хороша, чтобы быть на обложке любого журнала или ходить по подиуму.
– Тогда эти люди не знают, что делают, потому что ты красивее тех, кого я видел на обложке журналов.
Она слабо улыбается мне.
– Модели бывают разной красоты. Они должны иметь углы и плоскости, которые хорошо смотрятся под светом и макияжем. Они необычны и поражают воображение. Как Роза. Это другой вид красоты, – ее дыхание становится очень тяжелым. – Роза устроила меня на работу моделью, – повторяет она.
Поверх ее головы Беннито бросает на меня обеспокоенный взгляд. Ава начинает немного бредить. Она теряется в своем прошлом. Может быть, это боль, возможно, это горе, но у нее двигаются ноги, и мы почти там. Я вижу перед собой отдельную гостиную.
– Будь сильной ради Розы, – говорю я ей. – Разум может питать нас чудесным образом.