Анторис возбужденно стал ходить по комнате, рассуждая вслух.
— А этот предводитель! Этот человек, который затуманил вам мозг своими бредовыми идеями! Неужели ты думаешь, что у него благая цель — помочь людям обрести независимость? Он же злостный мятежник, который хочет сам прийти к власти! Его на первый взгляд благородные порывы сводятся к одному — безраздельно править вместо моего отца на одном уровне с Достойными правителями!
Ну всё. Это был предел. Я еще могла слушать ерунду, что это мы виноваты в смерти наших соотечественников, но слушать ложь про Эвита просто не осталось сил.
— Прекрати несправедливо обвинять его! — громко воскликнула я, пораженная до глубины души нелепостью этих слов — Ты не имеешь права говорить о человеке гнусную ложь!
Анторис остановился, как вкопанный, резко оглянувшись. Несколько секунд он не сводил с меня глаз, а потом громко выругался.
— Ты думаешь, я не знаю, о чем говорю?! Считаешь, что я выдумал всё это? Хорошего же ты мнения обо мне! Да пойми, я пытаюсь тебе помочь! Ты даже не представляешь, чем может закончиться твоя выходка! Эвит цинично втянул тебя в эту потасовку и использует в своих целях!
Больше всего на свете мне хотелось сейчас чем-нибудь запустить в Анториса. Его фальшь выдавать заботу обо мне вместо действительности выводила из равновесия!
— Я не нуждаюсь в твоей опеке! — сквозь зубы процедила я — Это мой выбор, и не тебе решать, что для меня хорошо, а что нет. И не смей говорить про Эвита такие вещи!
Анторис вновь выругался, подойдя ко мне почти вплотную.
— Ты просто упрямая, взбалмошная девчонка, которая не видит дальше собственного носа! — он внезапно замолчал, а в его глазах промелькнуло негодование — Подожди… ты так защищаешь этого человека… ты что, влюблена в него? В этого лицемера, который ради своей цели предаст тебя в первую же очередь?! Я, как идиот, пытаюсь тебя спасти, а ты закрутила роман с предводителем мятежников! Как же низко ты пала!
Сил сдерживать свою злость больше не осталось. Я изо всех сил размахнулась, и наотмашь ударила Анториса по щеке.
— Убирайся прочь и больше никогда не показывайся мне на глаза! Я не позволю оскорблять меня и клеветать на моих друзей!
Сердце неистово стучало в груди, а в глазах потемнело от ярости. Я понимала, что это опрометчиво с моей стороны дать пощечину человеку, от молчания которого зависела моя дальнейшая судьба. Но лучше я навсегда покину свой очаг, чем позволю ему оскорблять себя и тех, кто мне дорог!
Анторис побледнел. В его глазах сверкали молнии, но когда он заговорил, в глухом голосе послышалась только грусть.
— Твое поведение лишь подтвердило моё предположение. Мне жаль, что я не понял в самом начале истинную причину твоей связи с мятежниками. Прости, что сказал правду и оскорбил твои чувства. Если ты способна любить человека, такого ничтожного, как Эвит, мой промах поистине фатален.
И не сказав больше ни слова, он подавлено вышел из моей комнаты. Я же стояла, не в силах пошевелиться. В висках пульсировала боль, глухими ударами отдаваясь в каждой клеточке тела. Хотелось кричать и возмущаться от обиды, досады и злости. Но вместо этого, на глазах появилась непонятная пелена слёз.
Глава 10
Еще долго я не могла прийти в себя после встречи с Анторисом. Казалось, этот день перевернул всё, что было в моей жизни раньше. Столько событий. Столько крови, боли и обид. Жестокость вокруг выплеснулась так неожиданно и резко, что я оказалась к ней просто не готова. Сознание не могло обработать весь этот поток, который нахлынул безжалостно и непоправимо. Только к ночи я смогла немного успокоиться и начала трезво мыслить. Итак, Анторис ожесточился против меня еще больше, чем раньше. И это плохо. Интересно, он уже рассказал матери и Хортепу, что я была среди мятежников? Уверена, да. Странно, что меня еще не позвали для выяснения отношений. Медлить больше нельзя. Если Тория решила подождать до утра и потом потребовать от меня объяснений, значит, уже утром меня могут отправить отсюда куда подальше. Может, на Эплон, но скорее всего на другую планету, чтобы я не могла больше находиться среди друзей и смущать остальных своими идеями. Если так, у меня только один выход — побег. Я должна исчезнуть отсюда раньше, чем меня выпроводят с конвоем.