— Спасибо, всё хорошо. Не думала, что ты уже вернулся. Как экспедиция?
— Благодарю. Вот вернулся два часа назад и сразу решил посетить Планетарную конференцию. Вы же знаете, я всегда хочу быть в курсе последних событий.
В глазах матери промелькнуло восхищение. Ей всегда нравился этот молодой человек. Она часто говорила, что именно таким должен быть настоящий сын, отчего Мар, конечно же, бесился.
— Жаль, что мой сын предпочитает быть только в курсе своих событий — с грустью произнесла она — А мне так хотелось, чтобы политика его интересовала больше, чем нанобиология.
— Зато Ваша дочь политикой интересуется за обоих.
Эта фраза прозвучала вполне ожидаемо. Только сейчас, с самого начала разговора, Анторис удостоил меня надменным взглядом. Он пристально смотрел, предвкушая мое негодование. Но я не дала ему возможности получить удовольствие, и ровным тоном ответила:
— Вы преувеличиваете мой интерес к политике. Уверяю, она интересует меня ровно столько же, как и Мара. Просто я более открыто высказываю свои мысли на этот счет.
Конечно же, Анторис не собирался оставлять меня в покое, и следующие слова достигли цели, заставив меня покраснеть.
— Вам не следует забывать о правилах и приличиях воспитания — высокомерно заявил он, явно забавляясь — Молодой девушке стоит держать свои мысли при себе, и не так явно их выражать. Тем более, что они могут нанести урон налаженному общественному мнению.
Да, я покраснела, но больше от гнева, чем от смущения. Мне хотелось сказать совсем другие слова этому наглецу, но я сдержалась.
— Думаю не совсем уместно обвинять меня в недостаточном воспитании в присутствии моей матери — не сводя с него холодного взгляда серых глаз, гордо произнесла я — К тому же, если слова всего лишь одной молодой девушки могут нанести урон общественному мнению, значит, оно не настолько налажено.
Мой ответ согнал высокомерную улыбку с его лица, и он с нескрываемой злостью впился в меня взглядом. Но я его не боялась в эту минуту. Между нами словно возникла электрическая дуга, способная взорваться от одного неосторожного слова или жеста. Казалось, в этом зале не осталось никого, кроме нас. И трудно представить, чем могло закончиться наше противостояние на этот раз, если бы не Тория.
— Иленния, ты ведешь себя недопустимым образом — с укором сказала она, разрушив возникшее напряжение — Я полностью согласна с Анторисом. Наверное, это действительно мое упущение в твоем воспитании.
Эти слова намного больнее отозвались в сердце, чем всё, что было сказано моим врагом. Я опустила глаза, чувствуя, что сил сохранять самообладание почти не осталось.
— Прошу прощения. Я вас покину.
И прежде, чем хоть кто-то возразил, я быстро пошла прочь, не замечая никого вокруг. Я ничуть не сомневалась, что в этот момент на лицах двух мужчин, которые ненавидели меня всей душой, застыло тихое злорадство.
Мне не хотелось никого видеть. Горячие слезы обиды и досады стекали по щекам, оставляя на них соленый след. Я быстро шла по темному парку, не оглядываясь. Не знаю, почему меня так обидели слова матери. Чего я ожидала? Она всегда строго относилась ко мне, так что же задевает меня теперь? Может то, что она сказала это в присутствии тех людей, которые только обрадовались нашим с ней разногласиям? Возможно. А может то, что меньше всего я хотела, чтобы Анторис испытал скрытое торжество? Не знаю. Но, так или иначе, слова разбередили на душе ноющую рану, и мне было больно.
Остановившись под кроной одного из деревьев, я беспомощно прислонилась к стволу, пытаясь успокоиться. Да, пожалуй, Ази права. Надо отвлечься, чем-то заняться. Может, слетать в экспедицию. В последнее время мне стало неуютно на своей планете. Это пристальное наблюдение за мной, постоянные вопросы… Как жаль, что у меня совсем нет единомышленников в Арлонке. Я чужая здесь, не такая, как все… Именно в последнее время я стала чувствовать это более остро, чем раньше. Наверное, было бы правильнее и на самом деле не думать о политике и заниматься всякой ерундой, чтобы не расстраивать мать. Но я не могла. Неприятное предчувствие неизбежности и краха давило со всех сторон, и хотелось взбунтоваться от всеобщей слепоты. Возможно, это ошибка, но душа не могла найти покоя, когда весь мир оказался на грани. Хотелось бежать, кричать, достучаться до людей, предпринять что угодно, лишь бы все опомнились.
Я уныло побрела дальше. Настроение было испорчено окончательно, а в душе застыло опустошение и отчаянье. Не помню, как долго я шла, совершенно не замечая, куда иду, пока вдалеке не показались очертания города. Я с удивлением заметила, что Эплон — естественный спутник планеты, который был хорошо виден в ночном небе, стал склоняться к горизонту. Звёзды начали меркнуть. Скоро взойдет Солнце. Наступит утро. Но как же не хочется возвращаться домой…