Оставшиеся без ответа многочисленные вопросы привели Оксу в раздражение, которое ей с трудом удавалось скрывать. Что случилось с Малораной? Почему она не вышла вместе с остальными? Что это за история с Фениксом? Пытался ли уже кто-нибудь вернуться в Эдефию? Известно ли, где она находится? И сколько всего народу сбежало? Почему они лгут ее матери?
ПОЧЕМУ? Одни сплошные «почему». И ни одного «потому что».
Отец искоса поглядывал на дочь, и Окса бесилась из-за того, что за ней следят. Она посмотрела на мать, заканчивавшую готовить зеленый салат. Мари стояла спиной, чуть согнувшись над столом, ее плечи легонько подрагивали — она перемешивала ингредиенты.
«Могли бы ей сказать… Оставлять ее в неведении — это гадство!» сказала себе Окса. И внезапно это стало сильнее ее: НУЖНО ПЕРЕХОДИТЬ К ДЕЙСТВИЮ!
Она, конечно, не могла себе в этом сознаться, но в глубине души ей до смерти хотелось заставить отца расплатиться за то, что всю эту странную неделю он как бы удалился от нее.
Ослепленная злостью, Окса, не раздумывая, сосредоточилась. Все до одной тарелки вдруг оказались в центре стола и закружились в хороводе. Окса, естественно, не шевельнула даже пальцем… а принялась барабанить по столешнице, словно отбивая такт этого необычного балета.
Трое мужчин с испуганной поспешностью разложили ножи и вилки возле своих тарелок прежде, чем Мари вернулась на место… Но Окса еще далеко не закончила…
Она решила поэкспериментировать. Телекинез — это, конечно, забавно, но она намеревалась перейти к более серьезным вещам. И это мать подсказала ей, что выбрать следующей мишенью: Мари встала, чтобы зажечь ароматические свечи, стоявшие на круглом столике у входа на кухню. Щелкнув зажигалкой, она зажгла первую свечу. А второй занялась Окса.
Преспокойнейшим образом, не вставая с места, она просто раскрыла ладонь и метнула крошечный файербол прямо в фитилек свечки! Мари, наморщив лоб, застыла возле стола с зажигалкой в руке.
— Вы что-то там говорили об усталости, Леомидо? Похоже, вы меня заразили… — прошептала она.
Окса же, наоборот, бурлила энергией. Теперь горели уже три свечи. С них сорвались десяток огоньков и, они как обезумевшие светлячки, заметались над головами сотрапезников. Такая анархия пришлась девочке не по вкусу, и она решила это исправить: светлячки собрались под потолком и по приказу Оксы спикировали на головы Павла и Мари, экстренно затормозив… в нескольких миллиметрах от их волос.
Сидевшие лицом к ним Леомидо и Абакум испуганно переглянулись, пытаясь скрыть панику. Леомидо пнул Оксу в щиколотку, а Абакум схватил ее за руку, чтобы угомонить. Тщетные потуги. Окса одарила их обоих полуиздевательской, полудовольной ухмылкой в стиле «я-подросток-со-всеми-вытекающими-из-этого-последствиями-и-делаю-что-хочу-когда-хочу», продолжая при этом дирижировать кончиками пальцев воздушным танцем огоньков.
Мари, чье внимание, естественно, привлекли светлячки и устремленные на ее макушку взгляды Леомидо и Абакума, подняла глаза.
Все затаили дыхание, приготовившись к худшему… Мари опустила голову и застыла, уставившись в свою тарелку. Потом моргнула, словно стирая то, что только что видела, провела рукой по глазам и продолжила есть.
Абакум воспользовался затишьем, чтобы завести беседу на какую-то новостную тему, совершенно не интересную Оксе, активно соображавшей, что бы ей еще эдакое изобрести. Она чувствовала себя взвинченной до предела и готовой на все!
Оглядевшись по сторонам, она заметила то, что нужно: водопроводный кран! Самое оно! После огня — вода! Все это в пределах четырех основных элементов, великолепно! И нечто новенькое…
Окса уставилась на кран, незаметно рисуя круги указательным пальцем. Через несколько секунд из крана потекла струйка воды, затем она стала толще, а потом в раковину хлынул впечатляющий мощный поток, фонтаном забрызгав сидевших к ней ближе других Павла и Леомидо.
Мари вскрикнула, а Павел подскочил, чтобы завернуть кран, что оказалось не так-то просто, поскольку вода хлестала со страшной силой. Мокрый с ног до головы, со стекающими с волос и рубашки потоками воды, Павел поглядел на дочь черным от гнева взглядом.
— Окса, прекрати немедленно! ХВАТИТ! — взорвался он.
Мари удивленно поглядела на мужа.
— Но, Павел, она же ничего не сделала! Просто кран сорвало…
Окса тут же расплылась в широченной улыбке: как же, паника на борту, особенно у отца. Цель поражена и затоплена!
«За эти годы давно должен был ей все рассказать», — со злостью подумала она.
Полностью проигнорировав слова отца, Окса решила закончить красиво. Апофеозом действа стала корзинка с хлебом, стоявшая посередине стола. Ко всеобщему изумлению, плетенка поднялась в воздух примерно на полметра и высыпала все свое содержимое в тарелку Павла.
— ДА ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ?!
21. Расплата
Мари резко отодвинулась от стола, опрокинув стул.
— Кто-нибудь соизволит мне объяснить, что происходит? Что это за цирк? — закричала она. — Это не смешно! Мне совсем не смешно!
Леомидо, вопреки нарастающему ощущению, что неприятности только начинаются, уклончиво ей улыбнулся.
— Пожалуйста, Мари, давай выйдем, — убито произнес Павел.
Бледный как смерть, он решительно взял жену за руку и потащил в гостиную. Леомидо с Абакумом сурово поглядели на Оксу, не произнеся ни слова. Но в их молчании упрека было куда больше, чем в любых словах.
— Я… мне очень жаль… — пробормотала девочка, кусая губы. Все же ей было немножко стыдно.
— Нам тоже, Окса. Нам тоже… — уронил Абакум, вкладывая в эти несколько слов некий двойной смысл, который Окса не знала, как толковать.
Абакум тяжело поднялся, явно подавленный, и вместе с Леомидо покинул кухню, оставив девочку наедине с последствиями ее демонстрации.
Когда Окса направилась к себе в комнату, родители еще дискутировали в гостиной. Донесшиеся до нее обрывки их беседы были далеко не радужными. Разговор все больше и больше превращался в грандиозный скандал.
Окса уселась перед компьютером и открыла почту.
«Гюс, я крупно лоханулась. Мама теперь в курсе. Папа сейчас с ней разговаривает, все идет очень плохо. Они ругаются. Я кое-что проделала перед ней, дура такая. Пойду, попробую узнать больше. Я тебе расскажу. До завтра.
Не больно-то вдохновленная своей предыдущей попыткой шпионажа у дверей Драгомиры, девочка уселась на пол в коридоре у двери гостиной. Хотя та была закрыта, Окса отлично слышала все, что говорилось в комнате, настолько громко звучали голоса…
— Наша дочь — наследница власти Эдефии, у нее Печать…
— Ну да! А я — фея Динь-Динь! — Мари расхохоталась будто безумная.
— Мари… зачем бы я стал тебе лгать? Я на это не способен… Окса обладает определенными способностями, и некоторыми уже может пользоваться, у нее просто фантастический потенциал! Наша дочь сосредоточила в себе колоссальное могущество, куда большее, у кого бы то ни было до нее.
— Прекрати! Ты меня с ума сведешь этими дурацкими историями! Этой твоей Эдифией и всем остальным!
— Эдефией…
— И предположим, даже если я когда-нибудь поверю тебе, то почему ты мне об этом рассказываешь только сейчас? Сколько лет мы с тобой женаты? Поскольку ты явно не помнишь, я тебе отвечу: ВОСЕМНАДЦАТЬ!
— Идем, — глубоко вздохнул Павел. — Я тебе кое-то покажу. Пошли к Драгомире, тогда ты все поймешь…
Дверь открылась. Родители, пребывая в некотором ступоре от ссоры, прошли мимо свернувшейся в уголке Оксы. И это обидело ее еще больше…
Драгомира, поджидавшая их на лестничной клетке, впустила Мари и Павла в свои апартаменты. Окса тут же взлетела следом и уселась на последнюю ступеньку лестницы. Через пару мгновений из-за двери раздался крик Мари, от которого встали дыбом волосы.
«О, наверное, это мама увидела Фолдингота», — сказала себе Окса.
На третьем этаже дискуссия продолжилась еще более в резких тонах, чем прежде.
— Да вы просто фильмов насмотрелись! Пора уже все это прекратить… И вернуться на землю!