Девушка подумала и сказала:
– Всё то же самое. Магическая аура у неё есть, но совсем небольшая и безвредная.
– Меня это настораживает, – ангел был встревожен.
– Давай о чём-нибудь другом, – сказала Нелли, – я ненавижу эту ведьму, а люблю всё-таки тебя.
Она улыбнулась от счастья, что он стоял перед ней, будто не было этих двух печальных лет разлуки.
– И я люблю тебя, Нелли, – нежно ответил Люциус, – видимо, моя профессия такая – давать надежду.
– На то ты и ангел, – рассмеялась Нелли.
– Нетипичный ангел, – уточнил хранитель, – они в основном скучные ребята – посмотри вот на Кристофора.
– Ой, он мне успел уже изрядно надоесть.
– Как и мне, пока я был в Лимбо, – с улыбкой сказал Люциус, – мы идейные враги.
– Он идеал правильности, но всё же ты лучше его, – заключила Нелли.
– Ты любишь плохих парней? – поднял бровь ангел.
– Очень глупая фраза, – фыркнула Нелли.
– Я пошутил, – улыбнулся Люциус, – плохие парни – это не про меня.
Они пошли дальше по стене мимо фонаря на высоком кирпичном постаменте, в сторону северной сторожевой башни. Справа от Нелли поднималась небольшая серая башенка, выступающая из главного здания.
– Точно не про тебя, – согласилась волшебница, – пусть ты и Ангел Тьмы.
– Я назвал себя так, потому что от ангелов света ждут, что они будут святошами, – пояснил хранитель, – когда на тебе сияющие доспехи, то и спрос с тебя больше. А я просто… Люциус.
– И поэтому ты самый лучший, – Нелли сияла от радости.
– А знаешь, кто самая лучшая девушка в мирах смертных? – спросил ангел.
– Нет, – игриво ответила Нелли.
– Это ты, – с широко раскрытыми глазами сказал хранитель.
– Правда? – переспросила волшебница.
– Угу, – кивнул ангел.
Нелли подошла поближе к Люциусу, и они прижались и поцеловали друг друга. Волшебница хотела радоваться каждому мгновению, проведённому с ангелом, ведь в это тёмное время просто не могло не остаться ничего светлого.
В крепостной таверне было на удивление мало существ, чем обычно. Лампы на стенах освещали мрачную каменную залу, а музыканты играли спокойную и ненавязчивую гномскую мелодию, которая навевала мысли о далёких горах Двергхейма.
Пахло жареным мясом и пивом. Эрнст и Нелли прошли мимо стола, за которым ели человеческая женщина из строительной бригады и седой печальный гном, и деревянной барной стойки. Бармен-хомяк отсутствовал, и его обязанности выполняла пухлая гномка в зелёном платье, которая заплетала светлые волосы в косички.
Нелли и Эрнст направились к деревянному столу в углу комнаты. За ним сидели севериец Иван, который даже в помещении не снимал шапки-ушанки, и старый знакомый доктор Гильермо Грабовски. Брат тут же узнал крепко сложенного бритоголового мужчину в деловом костюме. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Грабовски стал лишь бледной тенью того бодрого и неунывающего врача, которым был раньше. Его лицо заметно обрюзгло и осунулось, а густая и жёсткая щетина говорила о том, что он пользовался бритвой гораздо реже, чем обычно. Грабовски ел жареную курицу и запивал её пивом из кубка.
– Здравствуйте, доктор, – сказала Нелли.
– О, Нелли, – голос Грабовски был хриплым и тяжёлым, – говорил же тебе не приходить сюда.
– Тебя кое-кто хотел увидеть, – Нелли кивнула в сторону Эрнста.
– Здравствуйте, – печально сказал юноша.
– Ох, Эрнст, – вздохнул Грабовски, глотнув пива, – садись, присоединяйся.
– Спасибо, не буду.
– А что ещё остаётся делать, а? – в голосе доктора послышалась сильная, глубокая печаль, – моего города больше нет, мой верный пёс Аморал погиб. А Арабелла, оказывается, предала нас!
Грабовски был беспробудно пьян.
– Мне очень жаль, доктор, – посочувствовал Брат.
– Ох, не нужно этого, – махнув рукой, ответил доктор, – Арабелла разбила мне сердце. Она похожа на мою первую жену – такая же бойкая. А теперь все погибли…
Эрнст, тяжело дыша, закрыл глаза. Случившееся сломило даже невозмутимого и твёрдого Грабовски.
– Там был мой сын, – говорил доктор, – мы давно не общались – мать настроила его против меня или ещё что. А теперь он погиб со всеми. К счастью, Нелли выжила. Она мне как дочь…
Нелли с грустным видом поджала губы. Грабовски поставил кубок на стол.
– Соболезную вам, доктор, – сказал Эрнст, – но сейчас у вас есть возможность спасти других от смерти. Случившееся уже не исправить, но в ваших силах помочь тем, кто ещё жив.