2) Наденьте наушники.
Наушники, как оказалось, так плотно прилегали к ушам, что подавляли практически все звуки.
3) Наденьте очки и нажмите красную кнопку, расположенную на кресле.
Красная кнопка действительно была и находилась справа от меня. Когда я надел тяжелые, снабженные различными датчиками очки, оказалось, что их стекла настолько тёмные, что через них не видно абсолютно ничего.
«Отлично! Я ничего не слышу, не вижу и практически не могу двигаться!» — подумал я и по памяти нажал красную кнопку.
***
Тут же голова у меня закружилась, и мне показалось, что я падаю куда-то на огромной скорости, но это ощущение длилось недолго. Вскоре я почувствовал, что мои колени уперлись во что-то твёрдое, а тьма перед глазами исчезла, открыв моему взору мрачную скалистую безжизненную местность.
Меня охватила безудержная паника: я не помнил, как я здесь оказался, не помнил вообще ничего, что происходило со мной до этого и, главное, понятия не имел, где нахожусь, и как отсюда выбираться. А что почувствовали бы вы, оказавшись на моём месте?
Сердце у меня колотилось так сильно, словно хотело вырваться из груди. Я попытался не поддаваться нарастающей панике и попробовать рассуждать логически. Но никакой логики в моём теперешнем положении не прослеживалось.
«Предположим, я летел на космическом корабле, корабль сломался, и мне пришлось совершить здесь аварийную посадку, во время которой я сильно ударился обо что-то головой, и мне отшибло память… Бред!» — тут же раскритиковал собственную идею я. Где тогда обломки моего корабля?
«А может быть, я умер и попал в Хельхейм?» — вот это было ближе к истине. И местность похожая, и это угнетающее, безрадостное ощущение…
Как оказалось, память мне отшибло не полностью, а как бы клочками. Я помнил, что меня зовут Локи Лафейсон, помнил, что у меня есть мать Фригга, брат Тор и друзья, помнил даже алгоритм решения интегральных уравнений… А вот что происходило со мной до того, как я здесь оказался, не помнил.
Я поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, я находился на крутом склоне скалистой горы, а подо мной расстилалась серая безжизненная равнина.
Я начал подниматься вверх по склону, в надежде, что с вершины обзор будет больше, и я увижу что-то, что подскажет мне, как действовать дальше. Но в глубине души я понимал, что вероятность этого крайне мала: в этом мире нет ничего, кроме голых скал и серой почвы. Поднимаясь вверх, я с трудом сдерживал слёзы отчаянья и страха: в такой ненормальной и непонятной ситуации я оказался впервые. А может, и не впервые, я же не помню…
Кое-как я добрался до вершины и присел на большой холодный камень, чтобы перевести дух. Как я и опасался, с вершины мне не открылось ничего нового: те же скалы, та же долина. «Отсюда не выбраться», — беззвучно прошептал я. — «Отсюда не выбраться».
Я думал, хуже уже быть не может, но, оказалось, может. Через пару минут я с ужасом заметил, что скала под моими ногами пошла трещинами и начала рушиться. И вот я уже падаю вниз с неимоверной высоты вместе с множеством камней, на которые раскололась скала. Я инстинктивно закрыл глаза и прикрыл голову руками.
Я был уверен, что при падении разобьюсь насмерть, но этого не произошло. Приземление прошло относительно мягко, будто бы я упал с высоты первого этажа. «Хоть что-то хорошее в этом мире есть: все травмы сводятся к минимуму», — с мрачным сарказмом подумал я, поднимаясь.
Зрелище, увиденное мною, мягко говоря, шокировало. По всем законам логики я обязан был упасть к подножию развалившейся скалы, а вокруг меня должна была возвышаться груда камней. Но в этом мире, видимо, начисто отсутствовала какая бы то ни было логика. Я находился посреди какого-то стадиона, трибуны которого были до отказа заполнены зрителями. А я-то думал, этот мир безлюдный…
Чтобы окончательно не сойти с ума от происходящего, я решил отключить логическое мышление и не пытаться понять, что происходит и что всё это значит.
«Надо пойти к людям и узнать, где я сейчас нахожусь», — мелькнула в голове мысль. Я даже сделал несколько шагов по направлению к трибунам, но тут увидел нечто такое, что заставило меня в изумлении застыть на месте. Хоть я и дал себе слово ничему больше не удивляться и принимать этот странный, неадекватный мир таким, какой он есть, я не мог спокойно смотреть, как из воздуха передо мной появляются Дана, Тор, Лаувея, Кайса, Сэм и Фригга.
Секунд тридцать я ошарашено смотрел на них, а затем спросил первое, что пришло мне на ум:
— Мам, что здесь происходит?
— Да как ты посмел назвать меня своей матерью, ничтожество? — слова Фригги сочились презрением и отвращением, прежде я никогда не слышал, чтобы моя мама разговаривала так. — Ты никто по сравнению со мной. Я могу превратить тебя в пыль одним щелчком пальцев. Ты настолько слабый, беспомощный и тупой, что с тобой даже находиться рядом противно!
Мои друзья разразились громким хохотом и захлопали в ладоши. Этого вынести я уже не мог. Фригга, самый близкий для меня человек, теперь прилюдно издевается надо мной, а моим друзьям это доставляет удовольствие. Зрители на трибунах тоже громко аплодировали и хохотали: всем нравилось наблюдать, как меня унижают.
— За что? — почти шепотом спросил я, глотая слезы.
— За то, что ты жалкий, никчемный урод! — Фригга наотмашь ударила меня по щеке под оглушительный хохот всех присутствующих.
Ноги у меня подкосились, и я упал, но не от боли, а от психологического шока. Я мог принять всё что угодно, но только не то, что моя мама, которую я искренне любил, теперь издевается надо мной.
— Смотрите, он плачет! — злорадно крикнула Дана. — Маленькую деточку обидели! Фу, сопляк, смотреть противно! — девушка со всей силы пнула меня ногой.
Я даже не подумал, что мне следует защититься. Казалось, я вообще потерял способность мыслить. Слёзы градом катились по щекам, я задыхался от плача, понимая, что остался совсем один. Весь мир против меня, меня ненавидят даже те, кого я считал друзьями. А какой тогда смысл жить, если ты всем противен?! Почему, почему это происходит?! Почему меня предали те, кому я верил?!
А меня продолжали пинать ногами и осыпать унизительными оскорблениями. Я, понимая, что хуже уже не будет, даже не пытался сдерживать эмоции и рыдал во весь голос. «Хочу умереть, хочу немедленно умереть!» — словно в бреду, мысленно повторял я. — «Я не хочу жить, пусть меня кто-нибудь уже убьет!» Но никто, к сожалению, этого не делал. Все только глумились и издевались, а для меня это было хуже смерти. Словами не передать, что я чувствовал…
Но тут голова у меня закружилась, в глазах потемнело, а хохот и крики затихли. Вместо этого какой-то голос прямо над моим ухом произнёс:
— Тише, тише, всё хорошо, успокойся.
Я почувствовал, что с моей головы снимают что-то… Точно, очки и наушники! Все передо мной было словно в тумане, наверное, от пелены слёз. Я понял, что всё, что происходило со мной, было не в реальности, и нужно успокоиться, но не мог заставить себя это сделать и продолжал сидеть и плакать, как идиот.
— Локи, что с тобой?
— Ты в порядке?
— В чём дело?
Это были голоса моих друзей: Даны, Лаувеи, Сэма. Сквозь слезы я видел лишь их силуэты.
— Выйдите все отсюда, — этот голос принадлежал Селестине.
Мои друзья повиновались. Женщина протянула мне стакан с водой, и положила мне на лоб тёплую успокаивающую руку. Когда я немного пришел в себя и перестал плакать, Селестина с легкой укоризной спросила:
— Вот скажи, зачем ты туда полез? Это не детская игрушка, Локи. Тебе ещё повезло: ты отделался легким шоком. А мог бы сойти с ума или вообще умереть. Думаю, так бы и случилось, если бы я не вытащила тебя вовремя.
— А что это было? — дрожащим голосом спросил я.
— Это? Тренажер, — небрежно пояснила женщина.
— Чего? — не сообразил я.
— Ну да, тренажер. Правда, рассчитан он не на детей, а на Агентов Света, причём сильных. Это одно из испытаний, которые необходимо пройти для того, чтобы получить Высший уровень подготовки. Твоя мама этот тренажер сконструировала, кстати.