— Твоя мать… когда-нибудь любила меня?
Тед перестал жевать и обернулся. Это было что-то новенькое.
— Почему ты думаешь, что нет?
— Я этого не говорил.
— Если бы ты был уверен в обратном, ты бы не спрашивал.
Хэнк смущенно улыбнулся и не без гордости заметил про себя, что, в общем-то, парень далеко не глуп. И, следовательно, не стоит делать ему никаких скидок на молодость, неопытность и прочие недостатки нового поколения.
— Не думаю, что я ей подхожу, — честно ответил он. — И если только не случится чего-то экстраординарного…
— Ничего не случится, — улыбнулся Тед, — все всегда будет точно так же, как сейчас и даже мое рождение ничего не изменит. Мама не начнет ни с того ни с сего разбираться в квантовой физике, ты не бросишь исследования и не станешь уделять ей больше времени. Она будет злиться, ты будешь отмалчиваться…
— Не очень хорошая перспектива.
— Почему? – удивился Тед, который прекрасно знал, что по сравнению, например, с Морриган, родители которой расставались «навсегда» не менее восьми раз, причем через раз по причине смерти Джин, он просто счастливчик! — Это… нормально. У других семей и того нет.
— Ты понимаешь, что рискуешь своей жизнью, рассказывая мне о событиях будущего? – поспешил напомнить Хэнк, ему совершенно не хотелось быть причиной смерти собственного сына.
— Я верю в вас двоих, ребята, – ответил Тед, глядя куда-то за спину отца. — Мне нечего бояться.
Зверю потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что парень обращался не к нему одному, а затем еще несколько секунд, чтобы понять, как долго Шторм стоит в дверях и как много она слышала.
— Ну, я пойду, – засобирался Тед, хотя торопиться ему, конечно же, было некуда, — у меня там… дела.
— В два часа ночи? – строго уточнила Шторм.
И тут Тед сделал то, чего не делал никогда в жизни и что, возможно, всего два часа назад даже в голову бы ему не пришло. Он остановился, улыбнулся виновато и шкодливо, посмотрел на Шторм и гнусаво протянул:
— Ну, мааам! – точно так, как это делают все нормальные дети, когда отпрашиваются у своих нормальных родителей нормально погулять. И пусть нормальность в любом из этих проявлений ему не светит и, в общем-то, никогда не светила, попробовать хоть раз в жизни он был обязан.
Шторм на секунду растерялась и посмотрела на Зверя, тот фыркнул и пожал плечами, и получив поддержку, она благосклонно кивнула. Тед вышел из кухни, думая о том, какие они оба все-таки замечательные. Он понял бы это и раньше, если бы они виделись немного чаще, чем раз в год.
Возможно, он немного обманул их, но пусть лучше думают, что у них была нормальная, любящая семья. Тогда, чем черт не шутит, может быть, именно так оно и будет?
========== Глава 9 ==========
Ночной Змей не спал, хотя ночь была практически на исходе. И он не был уверен, что в особняке сейчас спит хоть кто-нибудь, после таких-то новостей. Курт сидел в своей комнате на подоконнике, читая какую-то книгу, но сюжет не увлекал его. Тусклого света от лампы на столе вполне хватало для чтения, его ярко-желтые глаза были созданы для того, чтобы видеть в темноте. Тонкий хвост с острым наконечником то и дело постукивал то по стене, то по стеклу темного окна, выдавая своего хозяина, вовсе не такого спокойного, как могло бы показаться на первый взгляд.
У него были определенные подозрения насчет девочки со скрипкой, но, к сожалению, кровное родство не определяется общей любовью к классической музыке. Кроме того, разве стала бы его дочь ни с того ни с сего бросаться на людей? Хотя… Гамбит может довести кого угодно.
К тому же, она ни разу не попыталась заговорить с ним. Если бы ему выпал шанс встретиться со своей матерью еще до его рождения, он непременно попытался бы сказать ей… что-нибудь.
Дверь бесшумно отворилась, хотя Ночной Змей готов был поклясться, что закрывал ее.
- Эй, Вагнер! – позвал Гамбит и, когда Курт обернулся, бросил ему через всю комнату позолоченный крестик. Тот ловко схватил летящий предмет еще в воздухе и, только раскрыв ладонь, понял, что это такое.
- У тебя совесть есть? – прошипел Ночной Змей. Судя по тому, как гневно сузились его глаза, он провел немало времени в поисках пропавшего имущества. - Хоть немного?
«Некоторые люди совершенно не умеют ценить доброту и честность», - вздохнул про себя Гамбит, который до этого украденное никогда в жизни по своей воле не возвращал, да и сейчас делал это вопреки всем своим принципам.
- Сейчас нет, - усмехнулся Гамбит, - но не проблема достать. Смотря, сколько ты готов заплатить.
Курт не понял тонкого французского юмора или сделал вид, что не понял. Он сжал крестик в кулаке и вернулся к чтению. Реми заметил, что Вагнер не торопится одевать вновь обретенную ценность, и поймал себя на мысли, что прежде он трижды окропит ее святой водой и хорошенько промоет с мылом, дабы смыть нечестивые прикосновения вора.
- О, mon Dieu! – разворачиваясь с тем, чтобы уйти, протянул Гамбит. - Было бы из-за чего обижаться! Это же совершенно заурядная вещь – есть у каждого второго. Только сегодня видел точно такой же на той ненормальной, которая меня чуть не убила…
Когда он обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Вагнера, того уже и след простыл – только брошенная книга переворачивала страницы под собственным весом и, наконец, закрылась, не поддерживаемая ничем. Реми усмехнулся и вышел из комнаты, не забыв тихонько прикрыть за собой дверь. Похоже, в отличие от своей сводной сестры, Курт отлично понимал тонкие намеки.
Гамбит был одним из тех людей, которые никогда не изменяют своему стилю. Сказать правду: «Иди, поговори со своей дочерью. Готов поклясться, ей это сейчас нужно», - было бы слишком просто. К тому же, стоит один раз показать людям, что ты не такая уж и скотина, как они начинают ждать от тебя невесть чего: вежливости, сочувствия, самопожертвования, в конце концов!
Нет, быть честным – чересчур обременительно.
***
В камере становилось все холоднее: то ли действительно падала температура, то ли ей казалось, потому что все жарче разгорался огонь внутри нее самой. Воистину, самой страшной пыткой всех времен и народов является вынужденное бездействие. Мелисса лежала на жесткой койке лицом к стене и буквально кожей ощущала, как в пустую уходит время: главная база «Оружия» в Оклахоме продолжает свою работу, антимутантские движения набирают силу и сторонников, война приближается и шаги ее пока не слышны, но, когда они начнут отдаваться громогласными выстрелами плазменных пушек, будет слишком поздно. Люди уже готовы к войне – она видела это собственными глазами в Небраске. А мутанты слишком разрознены, слишком слабы уже в начале, чтобы надеяться на победу…
Она чуть пошевелилась и придвинулась к стене, чтобы прижаться горячим лбом к холодному камню. Терпение. Только терпение. Выбраться отсюда – раз плюнуть, разорвать наручники и согнуть прутья решетки не составит никакого труда. Но если она сделает это, утратит остатки доверия и никто никогда не станет ее слушать. Сколько бы примеров своей правоты она не привела, Люди Икс будут продолжать верить в свое «мирное сосуществование» и, когда придет время поверить в войну, они снова будут безоружны.
И все повторится сначала.
Девушка зажмурилась, перед глазами снова стали появляться кровавые картины ее последнего дня в будущем. Ни за что. Даже если они все ее возненавидят, даже если ей придется умереть, этот кошмар больше не повторится.
Было бы славно, если бы Бог в самом деле существовал. Можно было бы спросить у него, что делать. Говорят, некоторым он даже отвечает, но такое чаще случается в анекдотах, чем в реальной жизни. Так что придется подумать над этим самой…
Где-то в начале коридора раздался характерный звук телепортации. Мелисса сделала глубокий вдох и не без труда выдохнула.