Нет, Бога точно нет. А если есть, то он редкий гад.
Мелиссе показалось, что Вагнер шел по коридору целую вечность. Во всяком случае, он никогда не передвигался так медленно. Обычно, чтобы попасть из пункта А в пункт Б, ему требовались доли секунды. Наконец, он остановился перед решеткой ее камеры, которая, в принципе, не являлась для него преградой. Девушка не шевелилась. Вряд ли его удастся провести, притворяясь спящей, но посмотреть ему в глаза – все равно, что признать, что она его дочь. Признать это - значит снова ему доверять. Доверять - значит рассказать, как они выбирались по ночам из Академии и направлялись в разные концы города, чтобы прикончить лидеров людского движения, которым от роду на тот момент было не больше десяти лет…
- Мне жаль, - осторожно произнес он. - Твой друг был хорошим человеком.
Мелисса стиснула зубы. Дэниел не «был». Он никогда не существовал. Никогда не закрывал их от пуль, никогда не делился со всеми безвкусным, но драгоценным пайком… Все воспоминания о нем – всего лишь иллюзия, порожденная временной петлей.
Раздался тяжелый вздох. Видимо, Курт понял, что с ним и впредь не собираются разговаривать.
- Я что, был настолько плохим отцом?
«Лучшим, о каком я только могла мечтать».
- И что же я такого сделал, что ты со мной даже ни разу не заговорила?
« Умер».
В отличие от всех остальных, Мелисса собственными глазами видела, как умирали Икс-мены. В том числе Курт Вагнер. Тед, Дэниел и Сайрин слышали, что она говорит, но в глубине души не верили ей. Практически в тот же самый день они обрели своих родителей снова, в лице их более молодых копий. Они могли теперь любить людей, которые их никогда не знали, как людей, которые их вырастили. Фактически, незаслуженно, но также сильно.
И только потеря Мелиссы была необратима. Она не могла видеть в двадцатилетнем Вагнере своего отца, потому что твердо знала, что он мертв и ничто его не вернет. А этот Курт, молодой, еще не тот человек, который ей нужен, и еще долго им не будет.
Только мифический Гамлет мог невозмутимо беседовать с тенью своего мертвого отца, а Милли, к сожалению, была живым человеком.
Курт постоял там еще немного, прижавшись спиной к решетке противоположной камеры. Он бы сейчас многое отдал за телепатические способности. Девушка упорно молчала, и он был не в силах заставить ее поговорить с ним. Может быть, дело было в ошибках, которые он еще не успел допустить. Может быть, еще в чем-то… но она не принимает его и он не знает способа до нее достучаться.
Ждать ответа дольше не было смысла. Он снял форменную куртку и одним прыжком оказался за решеткой, около койки, на которой лежала Мелисса. Здесь действительно было прохладно, и он укрыл ее своей курткой, потому что больше ничем помочь ей не мог. Задержавшись еще на полминуты, чтобы просто посмотреть, как поднимаются и опускаются в такт дыханию ее плечи, он телепортировался к выходу.
Она была частью той мечты, о которой он даже никому не рассказывал. Частью той женщины, которую он должен был вскоре полюбить. Его собственной частью, которая его упорно отвергала.
Убедившись, что Вагнер ушел, Мелисса тут же сбросила куртку. Она пахла серой. Запах, к которому она привыкла с детства, теперь являлся совершенно ненужным и крайне болезненным напоминанием о том, что детство прошло.
***
Конечно же, у него не было никаких дел посреди ночи – Тед просто-напросто пошел спать. Проснулся он только ближе к полудню. Голодный, злой и еще более усталый, чем накануне вечером. И между тем, чтобы поинтересоваться у отца, не собираются ли они выпустить Мелиссу к обеду, и спросить Сайрин, как прошел разговор с Ангелом, он почему-то выбрал второе.
С трудом поднявшись с кровати, в которую он вчера упал, не раздеваясь, Тед добрел до комнаты Кэтрин и, открыв незапертую дверь, резко почувствовал себя не в своей тарелке.
Кэтрин сияла. Она просто светилась счастьем, несмотря на то, что, похоже, всю ночь не спала. Ее скудные пожитки были разбросаны по всей комнате, а на кровати лежала небольшая дорожная сумка. Сайрин торопливо складывала в нее вещи.
- Какого черта ты делаешь? – пока еще дружелюбно поинтересовался Тед.
- Обстановка здесь не слишком располагает к общению, - радостно улыбнулась она и запихнула в сумку расческу и полотенце, - мы с папой уезжаем во Флориду на денек.
А, ну, понятно. Стало быть, поговорили они хорошо. Тед сосредоточенно потер челюсть, которую сводило то ли от зевоты, то ли от сдерживаемой злобы.
- То есть ты собираешься бросить Морриган и нас с Мелиссой и укатить во Флориду с отцом.
- Не передергивай, Тед, - застегивая сумку, проговорила она и снова улыбнулась. - Это всего один день.
Он казался невозмутимым, но как только Кэтрин попыталась пройти с сумкой к выходу, он схватил ее за руку и вывернул так, что она охнула от боли. Причем, он поступил еще достаточно мягко. Дэниел на его месте заключил бы ее под купол, звуки от которого отражаются внутрь, Мелисса пару раз ударила головой о стену для прояснения сознания, а что бы сделала Морриган, он даже думать боялся.
- Ты забыла, зачем мы сюда пришли? – прошипел он, пристально глядя ей в глаза. Нет, он понимал, конечно, что отец для нее много значит, но бросить ради него команду – это явный перебор.
- Только попробуй встать между мной и моим отцом, - прорычала она в ответ и дернула руку, что, впрочем, не помогло. - До конца жизни будешь пользоваться слуховым аппаратом!
Тед вырвал у нее сумку и швырнул на кровать, а затем взял девушку за плечи и встряхнул как следует:
- Не важно, насколько сейчас у вас все хорошо! Там, дома, двадцать лет спустя он все еще мертв!
Несколько секунд они буравили друг друга злыми взглядами, наконец, Кэтрин сдалась:
- Ты вечно все портишь… - высвобождаясь из мертвой хватки, проворчала она.
- Да, - кивнул Тед и про себя решил поторопиться с визитом к Мелиссе. Вправить мозги ей может быть гораздо сложнее.
***
- Вы собираетесь ее выпустить? – без обиняков начал Тед, едва они с Сайрин переступили порог лаборатории.
- Нет, - качнула головой Джин, с трудом оторвавшись от сканирования памяти Морри, - я чувствую, что она все еще не может успокоиться.
Женщина с трудом поднялась и отошла от кровати. То, что она видела, с каждым часом пугало ее больше и больше. Обрывки пока не желали складываться воедино, но уже до боли напоминали ее кошмарные сны.
- Ну, еще бы, - фыркнула Сайрин. - Тюремная камера четыре на четыре в двадцати метрах под землей не очень-то располагает к позитивному мышлению.
Тед шикнул на нее и попытался договориться:
- Можно мы хотя бы отнесем ей еду? Мы ее друзья и все такое…
- Поверьте мне на слово, - горько усмехнулась Джин, припомнив двух вчерашних визитеров, которым от разговора с Мелиссой стало только хуже, - ей сейчас меньше всего нужны еще какие-то гости.
- Но ей нужна еда.
- С этим не поспоришь, - Джин внимательно посмотрела на одного, затем на другую. Они действительно не собирались помогать Мелиссе бежать. Все, чего они хотели, – это отнести ей еду и поговорить о чем-то важном для всех троих. Учитывая последние события, скорее всего, о родителях…
Она глубоко вздохнула и не стала копать глубже, у нее было и, судя по всему, будет полно собственных проблем. Джин достала из кармана пластиковую карту и подала новобранцам:
- Вот ключ. Поднос возьмите в столовой.
***
Морриган явно умела читать, но не проявляла к этому занятию особого интереса. Как и любой девочке, ей нравились все эти принцессы в роскошных платьях и даже некоторые комиксы, но ни одна книга не занимала ее больше, чем на полчаса. Впрочем, если Джин ей читала, она с радостью слушала и готова была провести так хоть целый день. Похоже, это ее: “Мы будем счастливы, ты и я”, несмотря на всю парадоксальность ситуации, наконец-то наступило. Она была рядом со своей матерью и больше, казалось, ничто ее не волновало. Джин же, при внешней беззаботности, в данный момент напоминала сапера за работой. Она не могла вызывать у девочки прямые воспоминания о будущем, так как они неизменно приводили к вспышкам ярости, которые Джин поспешно купировала, памятуя о первом и не совсем удачном опыте общения с дочерью. Умелый телепат, она искала другие пути, через ассоциации и образы, осторожно подбирая истории о счастливых семействах, но именно в эти сказки Морриган верила меньше всего, подспудно ожидая, что все вот-вот должно рухнуть, потому что не бывает так хорошо.