***
— Увеличенная сила и ловкость, — сказала Мелисса, которая была следующей.
— И это все? — на всякий случай уточнил профессор, в который раз удерживая себя от прямого контакта при малейшем подозрении во лжи, а черные очки на лице девушки как раз возбуждали такие подозрения.
— Вам ли не знать, что не стоит недооценивать этот дар.
***
— Гипнотический голос, — проговорила Сайрин, поправляя платье на Морриган, — лучше не заставлять меня его повышать, это вредно для психического здоровья окружающих.
— А Вы, юная леди? — обратился Ксавье к девочке, беззаботно болтавшей ногами на стуле, слишком высоком для нее. Он уже чувствовал источник огромной силы, но хотел оценить его, не прибегая к телепатическим хитростям. Он слишком хорошо знал, как опасно соприкасаться с подобным.
Морриган молчала. Сайрин, напряженная, как струна, молчала тоже.
— Она разговаривает?
— Только с теми, кого считает достойными своего внимания, — грустно улыбнулась Сайрин и поправила выбившуюся светлую прядь, порядком уже засаленную за время всех этих приключений. — Со мной, например, не говорила ни разу. Мы и сами толком не знаем, на что она способна, но… если ее разозлить, последствия могут быть катастрофическими. Она пирокинетик. Равных ей нет.
***
— Просто залезь им в головы и хорошенько поищи! — Логан как всегда не утруждал себя правилами приличия, вежливостью и почтением, — Ты же мастер в этом.
— Все не так просто, — покачал головой Ксавьер, — Они замечают и пресекают попытки проникновения так быстро, будто занимались этим всю жизнь. Я, конечно, могу просто вломиться в их головы, но при этом я потеряю их доверие. А они настроены очень дружелюбно, и мне бы этого не хотелось…
— Это шпионы, Чак.
— Это паранойя, Логан.
— У нас пятеро неизвестных, пришедших из ниоткуда подростков. И, кстати, принесших из того же ниоткуда оружие, аналогов которому наше доблестное оборонное министерство еще не придумало. Они отказываются назвать себя, а у меня паранойя?
— Вот именно, — кивнул профессор, улыбаясь, — тебе не кажется, что для шпионов слишком очевидно?
Логан фыркнул, но спорить не стал. Однако всем в этой комнате было понятно, что он остался при своем мнении.
— Ладно, — махнул рукой он и направился к двери, — позвоните мне, когда они устроят диверсию. Я буду неподалеку.
========== Глава 2 ==========
Тед сидел на ступеньках заднего входа особняка и любовался… всем миром разом: солнцем, деревьями, искрящимися лужами, пушистыми облаками, звуками, запахами, ветром. За этим занятием его и застал Дэниел, разыскивающий друга, чтобы решить какую-то особенно заковыристую задачу по математике. В их собственной программе точные науки сводились в основном к механике и физике, приносившим реальную пользу на поле боя.
— Странное дело, — заметив его, вздохнул Тед. Он снова сощурился и посмотрел на солнце, — здесь так хорошо — трава, солнце, снаряды не рвутся, тревога не голосит, дети в парке играют… — Тед помолчал немного. — А я хочу домой. В катакомбы, насквозь пропахшие маслом и керосином. Есть баланду, а не яичницу с беконом. Спать на пятнистых циновках. Чистить свой древний «Дефендер» перед сном и не знать, проснусь завтра или нет. Я псих, да?
— Да, — кивнул Дэн, — ты псих. И я тоже. Спроси Мелиссу и Сайрин — получишь тот же ответ.
— Почему так? Здесь же есть все для счастья. Даже родители живы.
Дэн усмехнулся, беззлобно ткнул его кулаком в плечо и нарочито пробасил:
— Разговорчики, солдат!
— Никак нет, сэр, — лениво отозвался тот.
***
Мелисса только что закончила сочинение по Диккенсу. Она была уверена, что паршивее сочинения на свете нет и быть не может, но все равно чувствовала себя отлично. Все занятия в академии были скрашены для нее удовольствием новизны. Кроме того, когда девушка занималась чем-то подобным, она не чувствовала ни страха, ни тоски. Но стоило только остаться наедине с собой…
За окном уже спускались сумерки, а Мелисса подумывала над тем, не приняться ли за задания на следующую неделю.
В дверь настойчиво постучали. Девушка бросилась было открывать, но вернулась к столу и поспешно надела темные очки, которые надоели ей смертельно, но избавиться от них она пока не могла.
За дверью стоял Дэниел и подозрительно радостно улыбался. Даже пугающе радостно.
— Нашел способ вернуться домой? — осторожно спросила Мелисса, иных поводов для столь бурного веселья она предположить не могла.
— Нет, но что-то в роде того, — уклончиво ответил он и поманил за собой: — Пошли.
После разговора с Тедом Дэниел посетил уныло ковыряющуюся в уроках Сайрин, полюбовался на угрюмую Морриган и решил, что с этим срочно нужно что-то делать. Самому ему тоже было далеко не весело, и, прогуливаясь по Академии, он принялся перебирать в памяти способы развлечься.
— Куда мы идем?
— Сюрприз, — загадочно улыбнулся он.
Больше маниакально-радостных улыбок Дэниела Мелиссу пугали только его загадочные улыбки. Так что, когда они подошли к дверям музыкального класса, она уже опасливо оглядывалась по сторонам в ожидании подвоха и почти жалела, что у нее нет с собой оружия.
— Я кое-что нашел, — сообщил он, открывая дверь, — тебе понравится.
В зале уже погасили свет, а Дэниел не стал его включать, тем не менее Мелисса различила в сумерках силуэт Теда, а повернув голову на жалобные звуки фортепьяно, обнаружила Морриган, увлеченно колупающую клавиши, и, конечно, Сайрин рядом с ней.
Парень уверенно прошел вглубь зала и взял со стола скрипку.
— Почти как моя.
— Это и есть твоя, — он перевернул скрипку и указал на гриф: — смотри.
Мелисса подняла на лоб очки, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает. На грифе была выцарапана буква «R», точно такая же, как на ее собственной.
— Моя скрипка раньше принадлежала Рапсодии…
— Она сейчас ей принадлежит, — поправил Дэн. — Рейчел сейчас двенадцать лет, она обожает Бритни Спирс и относится к занятиям музыкой, как к каторге. Можешь посмотреть на нее как-нибудь, если очень скучаешь.
Мелисса скучала. Рапсодия была одним из самых талантливых музыкантов в мире, ее место было в лучших концертных залах, а не на военной базе. Способности Рейчел мало подходили для открытых сражений, в конце концов это ее и сгубило…
Мелисе было семь лет, когда она впервые услышала, как играет Рейчел. Она стояла и не могла пошевелиться, даже когда чудесные трели скрипки смолкли, хотя Рапсодия потом уверяла, что не использовала в тот момент свои способности. На следующий день Милли пробралась в комнату скрипачки и украла инструмент. Она просидела с ним в обнимку часов двадцать в самом темном углу, пока ее искали по всей базе. Выйти из укрытия Мелиссу не заставили ни голод, ни усталость. Ей казалось, что она завладела невероятным сокровищем, ценнейшим из всего, что может быть на свете.
Рапсодия смеялась до слез, когда отец Мелиссы осторожно принес спящего ребенка вместе со скрипкой, потому что отделить одно от другого было невозможно: так крепко девочка сжимала инструмент. До войны Рейчел преподавала в музыкальной школе, теперь же она и мечтать не смела, что у нее еще когда-нибудь будут ученики.