Но с того дня, как чудесные тонкие руки Рапсодии сложили на груди, Мелисса не прикасалась к скрипке.
— Я не буду играть, — нахмурилась она и попыталась вернуть Дэниелу инструмент, но не тут-то было. Парень усмехнулся и повернулся к Сайрин и ее маленькой подопечной.
Мелисса непроизвольно сделала то же самое и вздрогнула: в полутьме, окутывающей зал мягким пологом, голубым огнем горели глаза Морриган.
— Ты можешь отказать этим глазам? — с нескрываемой издевкой спросил он. — Я бы на твоем месте не стал.
***
Солнце скрылось за горизонтом и на окрестности опустились сумерки, но Курт отлично видел в темноте. Он же Ночной Змей, в конце концов. Черепица крыши, на которой он сидел, медленно остывала. Еще полчаса и здесь уже будет не так уютно — придется возвращаться.
В этом доме было так много людей и так много шума, что ему иногда хотелось сбежать, да было некуда. Как ни печально, а мест, где приняли бы такого как он в мире очень мало.
Будет ли у него когда-нибудь дом? Не общий, как этот, где живут друзья и соратники, а его собственный, где будет ждать семья и немного покоя?
Курт усмехнулся. Ну да. «Гнездо Ночного Змея». Жуткое, должно быть, местечко.
Сражаясь на стороне Людей Икс, он чувствовал, что поступает верно, но иногда ему настолько были необходимы тишина и покой, что он сомневался в своем решении покинуть монастырь в горах.
Чуткого слуха коснулась мелодия, легкая, как ветер.
«Странно, сейчас уже поздно для занятий в музыкальном классе, — Курт встал и подошел к краю крыши. Чего в этой жизни не боится акробат, так это высоты, — да и свет там не горит».
***
Мелисса играла.
И они были дома. В полутемном зале столовой, где из экономии выключали свет сразу после ужина, но где было достаточно места, чтобы собраться всем вместе и послушать, как играет Рапсодия. Время замирало, грохот войны отступал и забывался, растворяясь в мелодии…
Отец всегда приходил ее послушать, даже когда она только училась и играла отвратительно. Так пусть сейчас придет, пусть вернется из мертвых, пусть не умрет у нее на руках через двадцать лет, истекая кровью…
Она сделает все, она вывернет мир наизнанку, чтобы этого не случилось.
***
Что-то было в этой мелодии болезненное, словно мольба о помощи без слов, словно чужая душа тянулась к его через огромное расстояние, хотя музыкальный класс находился всего двумя этажами ниже. И это что-то заставило его спуститься с крыши, встать на карниз рядом с окном и заглянуть внутрь помещения. В кромешной темноте, которая, впрочем, для него не представляла никакой проблемы, можно было различить пятерых: девушку, играющую на скрипке, и четверых ее слушателей.
Курт никогда не видел их здесь раньше. Новички, наверное.
Он мог различить слезы на щеках этой девушки, глаза ее были закрыты, пальцы левой руки бегали по грифу, правая извлекала звуки смычком. О чем она думала? И о чем думали остальные? Здесь, сидя в темноте?
В любом случае это их дело. А его не приглашали…
Внезапно все кончилось: скрипка истерично взвизгнула и мелодия оборвалась. Девушка отшатнулась от окна, глядя на него. Что ж, Ночной Змей давно привык к тому, что может напугать своим видом до полусмерти кого угодно. А в сочетании с внезапным появлением и темнотой — тем более. Курт инстинктивно приготовился к прыжку и поспешил скрыться с глаз.
Но если бы он исчез не сразу, он, возможно, заметил бы, что глаза эти точно такие же, как у него.
***
Они поселились вместе с остальными студентами и первое время вели себя тише воды, ниже травы: скучали на уроках, совершали вылазки в кинотеатры или магазины, исключительно когда это было позволено, общались с другими студентами, ели, пили, спали и держали, держали проклятую защиту!
Джин услышала, как хрустнул карандаш в ее руке, и вздрогнула от этого звука. Она удивлялась сама себе. С чего ее так волнуют эти студенты?
«Ты просто зануда, признайся в этом хотя бы себе, Грей! — она улыбнулась и, потягиваясь, откинулась на спинку стула. — Не можешь оставить незавершенным ни одно дело, неразгаданной ни одну загадку… Остынь, несчастная перфекционистка! Это просто дети. Мало ли, где они этому научились?»
Но самообман не помогал, напряжение все не отпускало ее. Притаившись где-то в основании шеи, оно постоянно напоминало, что что-то не в порядке, что-то не так, что-то нужно сделать… Ее раздражало даже не то, что она не могла «просто залезть в их головы и хорошенько поискать», как выразился перед уходом Логан. Она-то как раз могла. Единственное, что ей мешало, так это строжайший запрет профессора Ксавье.
Мисс Грей встала и выглянула из окна: там, внизу, под раскидистым деревом сидела девушка, представившаяся как Сайрин, и ее бессменная спутница, которую все называли Морриган. Джин чуть прищурилась и сосредоточилась на девочке. Всех любопытней была эта маленькая Морри… Молчаливая, замкнутая, она признавала только Сайрин и никого больше. Обладательница огромной силы, она ни с кем не разговаривала, никогда не улыбалась. Джин не была даже уверена, здорова ли девочка психически, а проверить не могла: Сайрин и Морри обходили ее по широкой дуге и исчезали из поля зрения, как только она появлялась поблизости. И что самое противное, они никогда не расставались. Застать девочку без провожатой было невозможно, а ведь Сайрин ей не мать и не сестра, так с чего же такое всепоглощающее самопожертвование?
Вопросы. Море вопросов и ни одного ответа. Если бы она только могла заставить их открыться…
Вдруг девочка повернула голову в сторону окна, за которым стояла Джин. Вздрогнув, Грей резко дернула за шнурок жалюзи, которые мгновенно скрыли ее от пронзительного взгляда голубых глаз.
***
— Мы так и будем усиленно притворяться, что ничего не произошло? — как бы вскользь поинтересовался Дэниел. Тед набрал в грудь побольше воздуха, задержал его и медленно выдохнул. Он учился не орать на друзей, даже когда этого хотелось невыносимо.
— А что произошло? — флегматично отозвалась Мелисса, поигрывая каким-то дешевым сувениром, менявшим цвет при смене положения: прямо — красный, перевернешь — синий, красный — синий, красный — синий…
Сегодня они получили разрешение выйти из Академии. Формально, они в нем не нуждались, но предпочитали придерживаться правил. Все-таки они пришли оттуда, где от дисциплины зависела жизнь. Мороженое было съедено, напитки выпиты, сувенирная лавка посещена, и сейчас они втроем сидели в парке на траве. Сайрин выходить отказалась, за что все были ей премного благодарны.
Красный — синий, красный — синий, красный — синий…
— Наши родители…
Красный… Рука Мелисы на несколько секунд замерла, а затем снова перевернула игрушку.
— Вот этого как раз и не произошло, — так же спокойно ответила она, — наши родители живы, здоровы и относительно счастливы.
Синий…
— И ты предлагаешь забыть обо всем и расслабиться на ближайшие двадцать лет?! — вспылил Тед.
— Ну-ну, — успокаивающе похлопал его по плечу Дэн, — продолжай медитировать, дружище. У тебя хорошо получалось.
— Да пошел ты! — парень стряхнул его руку и, вскочив с места, зашагал по траве. — Мы что, ничего не можем с этим сделать прямо сейчас? Вообще ничего?
Красный…
— Что бы мы ни сделали, результата придется ждать двадцать лет, — пожала плечами девушка. — Но ты прав, мы должны попытаться что-то изменить прямо сейчас. Не зря же в этом времени в полтора раза больше Иксменов.