Тащить его на себе будет проблематично и опасно, так как запросто осложним старику его и так весьма искалеченную катастрофой жизнь, поэтому нужен был ковёр или палас. Или брезент, который я удачно заметил в углу комнат, когда-то служившими КПП для прибывших сотрудников или поставок провизии и оборудования. Свёрнутый в рулон брезент, не заляпанный кровью по причине разделения его стеклом с коридором смерти, был новым, и из упаковки работниками не извлекался, что в общем-то не играло особенной роли. Главное, что проблема мягкого перемещения раненого решена, и осталось только отыскать самого Юрия и выбираться отсюда. Как будто бы это было легко. О последнем я крепко задумался и с тоскливой миной шёл всю дорогу, отчего заметившая это девушка обеспокоенно спросила:
— Думаешь, Юрий не выкарабкается? — звучавший как песня для меня её голос был совершенно не по теме, но вернул в реальность.
— Ты что? Нет, конечно, мы заберём его отсюда и вынесем на поверхность, где ему обязательно будет лучше. Мы обязательно спасём его!
Девушка недоверчиво отвернулась, почувствовав фальш в моих словах, но таковыми они точно не были. Я не просто верил в них, я знал, что так и будет, поэтому предельно сосредоточился на Юрии, хоть внешне это и было похоже на отчаянную грусть.
Спешным шагом мы брели по коридору и уже заметили вентиляцию в зоне видимости, куда мы незамедлительно пробрались и вновь увидели нашего старого попутчика. Всё в комнате вроде бы осталось на своих местах. Шкаф, что припирал дверь от незваных гостей слегка покосился. Сам Юрий был без сознания, в то время как кровь неспешно вытекала из его ноги на пол, образовав приличный подток. Мы с Лерой немедленно кинулись к нему и вновь принялись останавливать вязкое кровотечение уже последними запасами чистых стерильных бинтов: кожа Юрия Сергеевича стала совсем бледной с нашей последней встречи, а нога опасливо посинела. Было ясно: в первый раз мы сделали что-то не так или приложили недостаточно усилий для того, чтобы он прожил ещё немного, если он уже не умер. От этих мыслей я испугался. Неужели это тот самый миг, когда мои действия вновь привели к гибели человека?
— Юрий, — выдохнул я.
— Юрий, нет, проснись! Ты не можешь здесь умереть! Это всё нереально! Ты не можешь! — с повышенным голосом вторила взволнованная девушка рядом с его лицом, тряся за плечи, невзирая на то, что издаваемыми звуками она могла привлечь нежданных гостей, но останавливать её я совсем не хотел.
Услышав крики и почувствовав вибрацию, старик открыл глаза.
— Успокойтесь, молодняк, я жив, — растянутым хриплым голосом заговорил он. — Пока что. Вывезите меня отсюда, пожалуйста. Я хотел бы увидеть свою собаку и майское небо, втянуть ноздрями свежий воздух.
Готовые улыбнуться сквозь слёзы, которые сами выступили на глазах, мы сразу же с облегчением рассмеялись.
— Как же мы рады, что вы… -
Внезапно вдалеке мне почудился плеск воды, и я напрягся.
— Тише, нас снова могут засечь, — опомнился я и принялся распаковывать рулон брезента.
— Постарайтесь не… заснуть, — завуалировав более мягким словом опаску за его жизнь, тихо сказала Лера. — Мы мягкой прогулки не обещаем, но вот, мы нашли брезент и с помощью него мы доставим вас к выходу.
— Молодцы, — шёпотом произнёс раненый и замолк, тем самым дав понять, что слова ему давались тяжело.
Я очень надеялся на то, что мы не угробим его по дороге. Всё-таки путь был не из лёгких: наступила сложная часть плана по вызволению Юрия, в которой его необходимо сначала мягко опустить на брезент, а затем так же мягко волочить до выхода. Это стало первым испытанием: я подхватил его за подмышки, Лера — с предельной осторожностью держала ноги. Как итог, старичок не испытал дискомфорта (или не подал виду?), чем мы остались довольны. Излишки брезента я отрезал ножом, чтобы не мешались под ногами. Вторым препятствием оказалась вентиляция, но тут нам удалось аккуратно протащить раненого головой вперёд по небольшой шахте, где его на другой стороне встречал заранее перелезший я и осторожно опустил на пол. Третьей преградой была комната (наспех проверив активность турели в которой и убедившись, что она действительно работала только на мутантов, мы облегчённо вздохнули), усеянная трупами. Возникла необходимость разгрести хотя бы некоторое их количество из-за практической невозможности поднять подстреленного в ногу так высоко. Ко всему прочему, мы могли споткнуться, а этого допускать было нельзя. Среди хозяйственных товаров тут же в кладовке КПП отыскалась лопата (мне снова везёт?), которой я сумел расчистить дорогу к лестнице — финальному и самому сложному барьеру в нашем спасательном турне. После минуты обдумывания и обсуждений с полюбившейся мне девушкой, решили отдать все силы для транспортировки Юрия на себе, так как волочить его по лестнице было самым неверным и неочевидным решением в данной ситуации. Действовали мы вот так: я схватил измучавшегося старика на брезенте под лопатки, а Лера держала на весу его искалеченную и здоровую ноги. Первые ступени проходили гладко и слаженно. Потом я начал обливаться потом, а руки и ноги дрожали, сигнализируя об истощении запасов сил. Сорок ступенек очень долго не хотели заканчиваться до тех пор, пока приятный воздух открытого лесного пространства снова не ударил в нос и не придал энергии и уверенности в себе. Это был запах победы над собой, запах достижения цели, которую перед собой поставили и выполнили её с завидной быстротой и аккуратностью. Мы заслужили отдыха. Плюхнувшись усталыми телами на траву, мы с Лерой тяжело задышали и посмотрели на спасённого. Юрий Сергеевич в своей плотной одежде, несмотря на сравнительно тёплую погоду, открыл глаза и улыбнулся за долгое время впервые.
— Спасибо, ребята, — по-доброму произнёс он мягким голосом и с благодарностью взглянул в наши усталые лица. — Вы в самом деле справились с возложенной задачей.
Этот взгляд был той самой наградой за все труды, он заставил расплываться в улыбке и чувствовать гордость, приносил успокоение душе и сводил на нет всю изнурённость от проделанного пути. Этот его взгляд, искренне признательный, подарил нам с девушкой ощущение счастья. Момент, когда мы были в сборе, в безопасности, друг с другом, вдали от проблем, которые оставили далеко позади и никогда не вернёмся за ними снова. Весьма горький и непростой опыт научил нас не идти слепо, а впредь соблюдать все меры предосторожности и ни за что не рисковать другими. Хочу вновь дать себе зарок не обрекать людей на погибель. Больше никогда.
Слёзки мужской радости потекли из глаз. Лера же уже давным-давно была с мокрым лицом и улыбалась во весь рот, а заметил это я только тогда, когда ощутил влагу на своём плече.
Юрий ухмыльнулся и начал шарить по карманам куртки, пока не нашёл с приятно удивлённым «вот ты где», свистульку. Прислонив её к своему бледному лицу, смышлёный старичок дунул в неё — вырвалась мелодия, очень похожая на пение лесных птиц. Мы удивлённо уставились на данное действие и молча вопрошали «Зачем это?».
— Я научил свою собаку, Нэлли, реагировать на эту мелодию и прибегать ко мне, если мы далеко друг от друга. В деревне очень помогало искать её, когда она гуляла по соседним участкам и дворам.
С периодичностью примерно в минуту Юрий стоически и невозмутимо свистел, но рыжий лабрадор не появлялся, и мы заметно помрачнели. Вероятность того, что на свист могут собраться мутанты, присутствовала, но я старался не подавать виду и верить в то, что турель тогда всех перебила. Вот бы в каждом таком заполненном этими чудиками месте была подобная турель, которая с ними разобралась — так и до счастливого конца недалеко! Минуте на десятой издали послышался лай и шелест кустарной листвы — вдалеке стала заметна золотистая, вся в грязной траве, собака, которая с высунутым языком спешила к нам и иногда лаяла. Вера в лучшее снова не подвела. Нэлли весьма бурно встретила своего хозяина и принялась топтаться по нему и тереться о лицо, на что Юрий постоянно говорил своей собаке:
— Хватит, глупышка, перестань, Нэлли, фу! Ни черта не понимает, проказница!