Моя голова начала гудеть, предупреждая о приступе. Как же это называл врач?
Совершенно вылетело из головы. А вот Касси бы запомнила. Она всегда все помнила.
Я вставил ключ в замок, а вторую руку положил на висок, надавливая на голову. Чувство было такое, будто бы что-то пытается вырваться из моей головы и стучится, стучится о стенки черепа, требуя выхода.
Дверь отворилась, и я замер.
Запах странный. Пахнет вовсе не Касси. Чем-то… плохим. Нежилым.
Я шумно сглотнул и посмотрел по сторонам, надеясь, что сейчас из-за угла выскочит Габс и уведет меня. Но он не выскочил. Не увел.
Я был наедине со своими секретами.
Целый год я жил надеждой. Ничего не замечал. Ни провалов в памяти. Ни знаков. Ни голосов. Ни собственного страха. Я нашел несколько неподходящих друг к другу картинок, беспорядочно склеил их скотчем и вставил в рамку – это мое прошлое. Потому что я не хочу разбираться в нем. Знаю на подсознательном уровне, что это больно и страшно, и не принесет ничего хорошего.
Я сделал шаг вперед, позволяя темноте проглотить мое разбитое тело.
А сзади послышался топот и крик Габса:
- Изи, стой!
Я щелкнул включателем.
Пустота. Гостиная совершенно пуста, будто бы тут никто никогда и не жил. Я быстрым шагом направился в спальню, где мы с Касси год назад собирались на пляжную вечеринку.
Голова пульсировала болью.
В ушах стучала кровь.
Я слышал позади голос Габса:
- Господи, только не снова!..
Квартира пуста. Будто бы Кассиопея никогда и не собиралась возвращаться.
- Изи, хватит, идем домой.
Я не слышал его. Не видел его, не чувствовал, когда он схватил меня за локоть. Лишь оттолкнул и рыкнул, глядя на брата в упор:
- Квартира пустая. Почему?! Где ее одежда?!
- Изи… - Габс попытался взять меня за плечи, но я вывернулся и направился к шкафу, стоящему напротив кровати. Кассиопея постоянно крутилась перед зеркалом, пока я валялся на кровати. Или, наоборот, я сразу же заваливался на кровать, как только она начинала крутиться перед зеркалом. Говорила, что я извращенец, но, когда я пытался уйти, начинала доставать вопросами, какая футболка ей больше подходит.
- Изи…
Я распахнул стенки шкафа. Сглотнул.
- Что это? Что это за коробки?
Я обернулся, пригвоздив брата взглядом, и поразился выражению его лица. Он был потерян. Расстроен. И плакал. Габс никогда не плакал. Я ни разу не видел, чтобы его глаза становились такими блестящими и покрасневшими.
- Она была мне словно сестра.
Я пропустил его слова мимо ушей:
- Ты собрал ее вещи в коробки? Решил, что она никогда не вернется?!
Я направился к Габсу и толкнул его в грудь:
- Зачем ты это сделал?! Она вернется! Зачем собрал ее вещи?
Он шлепнулся на задницу, но даже не попытался меня ударить. От этого хотелось наброситься на него и бить до тех пор, пока он не даст сдачи.
- Это ты сделал.
Я отступил, потрясенно качнув головой.
- Что?
- Сам знаешь. – Габс сморгнул слезы. Шмыгнул носом. Он никогда себя так не вел. – Изи, я устал. Правда. Я очень-очень устал.
- О чем ты?
Я пристально смотрел, как брат встал на ноги, но даже не попытался отряхнуть штаны и футболку от пыли. Только сейчас я понял, что он в пижаме.
Он примчался сюда в пижаме.
- Это ты собрал ее вещи, Изи. Еще в декабре ты собрал их.
- Нет, - отрезал я, оглядываясь на шкаф. – Я ничего не помню.
- Помнишь. – Габс снова всхлипнул. – Тринадцатого декабря ты снова приехал сюда.
- Что значит «снова»?
- Ты приезжаешь сюда постоянно. Раз восемь точно. Я чертовски устал, Изи. Пойми, я так больше не могу. Я не знаю, что…
- О чем ты? – Я схватила его за футболку и притянул к себе. Наши носы едва не соприкоснулись. Габс снова сморгнул слезы. Да когда же он прекратит?