«София, сколько ещё ты будешь упрямиться? У нас ведь общая боль» – подумал Хэнк и мы услышали его мысли за кадром.
– Ты моя боль! – закричала в ответ София, слыша мысли Хэнка и находясь практически в нескольких метрах от него самого.
Боуи начал медленно затихать. Громкость песни словно кто-то понемногу понижал. Ещё несколько мгновений София грациозными движениями вырезала окружающих её демонов своей золотистой катаной и неторопливо пробиралась сквозь эту тьму к Хэнку.
– София! – крикнула издалека Эля, которую зажимали со всех сторон. – Не подходи так близко!
– Подожди нас! – завопил бедный Хабиль, с трудом отбивающийся от накидывающихся на него, словно стая волков, демонов, желающих повалить гиганта.
Однако София не послушала их. На фоне заиграли на пианино. Пела женщина.
– Paloma Faith – «Never tear us apart», – объявил ЛаФлёр с полным ртом попкорна.
Камера показала лицо Хэнка, которому словно было грустно наблюдать за тем, как к нему подбирается София. Он выглядел так, будто его душу заживо съедала вина. Хэнк закрыл глаза и, пока на фоне были слышны боевые вопли Софии, становившиеся всё громче и громче, тихо сказал следующее:
– Жизнь – Палач мой; я всегда буду нуждаться в большем. Она покоит меня в мерклых заведениях и водит меня к шумным проспектам, калечит душу мою, направляет меня на стези пустоты без какого-либо смысла. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что я слеп к нему; моя рюмка и моя пачка – они успокаивают меня. Жизнь уготовила предо мною страдания, в виду несбыточных мечтаний моих; помутнила несправедливостью разум мой, чаша терпения моя преисполнена. Так, боль и уныние да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду на шаре земном не так уж и долго.
Как раз тогда, когда он закончил говорить, София выпрыгнула из армии демонов, целясь острием катаны прямо в Хэнка. Мы видели их обоих со стороны в замедленной съёмке. Она направляла катану прямо в его сердце, однако он был спокоен и непоколебим. И хоть это и не была та тупая сцена из третьей серии последнего сезона «Игры Престолов», прямо тогда, когда катана была уже очень близка к телу Хэнка, он вдруг резко отошёл влево и правой рукой поймал Софию за шею как раз в тот момент, когда перестало играть пианино и в ход пошла электрогитара, взявшая пару тяжёлых аккордов.
София забарахталась от силы внезапного столкновения, и катана выпала из её рук. Она сразу же обхватила металлическую перчатку обеими руками, пытаясь вырваться и уберечь свою хрупкую шею, но тщетно.
Мы видели, как кричала лестная фея, всё ещё сдерживающая натиск демонов, но неспособная даже близко подобраться к своей союзнице. Она звала Софию, но мы, зрители, слышали лишь музыку. Хабиль тоже кричал, но мы не слышали и его, а лишь могли прочесть по его губам слово «Нет».
– Мне жаль, крошка, – сказал Хэнк, глядя Софии прямо в глаза. По его щекам неторопливо стекали блестящие слезинки.
София в панике взглянула на землю. Там, недалеко от них лежала катана, и девушка было хотела поднять руку, чтобы призвать катану к себе, но Хэнк опередил её и одним резким движением самурайский меч вдруг оказался в его свободной руке.
Музыка резко затихла, и мы не услышали ничего, кроме короткого вздоха удивления воительницы и последовавшего за ним крика Хэнка. Ревя, он вонзил катану в самое сердце Софии, проткнув её золотистую броню и после неприятного на слух хруста, мы вновь услышали внезапные аккорды гитары. Женщина продолжила петь, а я почувствовал, как внутри меня что-то сломалось.
Во мне больше не было боли, потому что мне больше не было дела ни до чего на всём белом свете. Или, скорее, чёрном. Может, он вовсе и не был таковым, но в тот момент мне так показалось. Даже хуже, чем раньше. Гораздо хуже.
Я услышал второй вопль Хэнка с экрана, но мне было всё равно.
Это был ещё не конец.
ЛаФлёр, по-видимому, ничего не понял, и пока он жевал попкорн и наслаждался моими страданиями на экране, я осторожно вытащил из кармана джинсов две склянки, которые достал ночью с большим трудом. Я понятие не имел, что с ними делать и надеялся, что ответ придёт ко мне сам.
И он пришёл. Голос Хэнка в моей голове сказал, что склянки были не нужны. Их добыча была лишь вспомогательным элементом, дабы изменить мнение Хэнка и ослабить бедную Софию настолько, чтобы Хэнк сумел одержать над ней победу, осушив таким образом последние капли моей надежды в своём пламенном нежелании ничего не желать, и тем самым более не страдать от порывов собственного же сердца.