Моё обсессивно-компульсивное расстройство боролось с моими завершёнными делами, которыми я глубоко гордился. Мои кошмары боролись с приятными воспоминаниями, страхи боролись с надеждами, а моя тьма боролось со светом во мне.
Но дело в том, что они не должны были бороться.
Поняв, что подразумевал мой жест, София резко пикировала вниз, целясь своим телом прямо в Хэнка, в которого она вскоре врезалась, тем самым спасая Хабиля и Элю от неминуемой гибели.
– ПОЧЕМУ ТЫ ПРОСТО НЕ УМРЁШЬ?! – вопил разъярённый Хэнк, вставая с того места, куда они с Софией жёстко приземлились несколько мгновений назад.
София тоже встала, причём как раз в тот момент, когда Хэнк нацелил на неё перчатку и ударил лучом чёрного облака. София успела вовремя отреагировать и подняла свою катану, свет из которой молнией врезался в чёрный дым. Две противоположные силы выступали друг против друга – история старая, как сам мир.
– Мы всё ещё друзья! – орал Орхан, в одиночку бившийся своей огромной железной битой, обёрнутой колючей проволокой с одним из монстров-гигантов.
– Прости, что не замечала твоей боли! – извинилась лучница Сара, попав стрелой в глаз одного из демонов среднего калибра.
– За рога, друг! – напомнил мне наш недавний разговор Хабиль, из последних сил воюющий с демонами голыми руками.
– Нам есть, за что бороться! – крикнул Натиг, делая фарш из очередного гиганта.
– Я люблю тебя, Малик! – закричала, наконец, Эля, лежа на земле и истекая кровью.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!! – заорал я и София начала пересиливать тьму, которая исходила от Хэнка.
Вскоре свет Софии дошёл до Хэнка и вошёл в его перчатку. Парню стало невыносимо больно, и он закричал так, что у меня аж кровь в жилах заледенела. Свет словно бы прижигал места ранений. Затем, в одно мгновение, София оказалась перед Хэнком, но он не позволил ей снять с него перчатку и отшвырнул девушку.
– ЖИЗНЬ – САМА БЕЗЫСХОДНОСТЬ! – отрицал очевидное Хэнк, несмотря на то, что он явно понимал роль, которую играл в данном сценарии.
Всё же, ничего не было очевидно.
Хэнк вновь ударил кулаком в перчатке о землю, но ничего не произошло. Он ничего не понимал и вопросительно взглянул на тыльную сторону своей руки. Кристалла там уже не было.
Там, куда он её закинул, София сидела на одном колене, пока чёрный кристалл Хэнка поднимался от её локтя наверх к руке, словно живой. Затем он дошёл до нужного места и Софию шарахнула тьма Хэнка. По всему её телу появлялись чёрные вены, а сама она стала мерцать, как испорченная лампочка.
– А я так… просто… – выдохнув, выплюнула София, дыша с большим трудом. – …обычный человек.
Вены и тьма быстро отошли обратно в кристалл и вскоре София заискрилась столь ярким светом, что я чуть не ослеп и не видел ничего, кроме чёрного кристалла, ибо лишь он был единственным, достаточно чёрным предметом, контрастирующим с ослепляющим меня светом. Вскоре тьма кристалла начала мерцать так же, как мерцала до этого София и тут всё случилось.
Кристалл включился. Хэнк закричал, а затем произошёл взрыв. Яркая вспышка и все, кто был на поле, включая и меня, парящего в воздухе, разом свалились на землю.
Естественно, мы не умерли, а просто лежали без сознания. Было бы как-то тупо, если бы мы просто умерли.
Когда мне в кой-то веки удалось открыть глаза, я увидел на небе улетающий самолет.
Затем я присел и увидел перед собой любопытную картину. Там стоял я. Ни София, ни Хэнк, ни Дэмиан и не кто-либо ещё. А просто старый добрый я – так же, как выглядел сейчас, но на том Малике был чёрный свитер и чёрные джинсы.
Я встал и пошёл к нему.
– Всех обыграл? – спросил меня Малик. Не тот бармен из бара, а одетый во всё тёмное другой я, стоявший в эпицентре произошедшего взрыва.
– Всех, – отозвался я с ухмылкой.
– И отделался довольно неплохой ценой, – засмеялся другой Малик.
Я смеялся вместе с ним и мне было так смешно от абсурдности происходящего, что я положил руку на плечо Малика. Он поступил также. Затем мы обнялись. Мы поняли, приняли и полюбили друг друга.
После объятия мы кивнули друг другу и побежали в разные стороны. Я побежал к Хэнку, а другой я побежал к Софии.
– Прости, пацан, – сказал Хэнк, когда я дошёл до него. Половина его тела была обожжена пламенем Софии.
– За что? – спросил я, заметив, что вместо Хэнка теперь лежал тот самый мальчик, с точно такими же ожогами, как у Хэнка.
– За то, что обижал тебя, – сказал мальчик.
– Ничего, – ответил ему я.
Затем он мило улыбнулся мне и медленно закрыл глаза.
На противоположной стороне другой Малик говорил с Софией. Половина её тела была в чёрных венах, похожих на болезнь от кристалла Хэнка. Она была бледной и каждый вздох давался ей с огромным трудом. Сердце Малика обливалось кровью.