Должно быть, дорога к источнику была для подруг заколдована. Потому что и на этот раз им в попутчицы снова достались те самые три странные тетки. Увидев их, подруги притормозили. Им хотелось прогуляться в тишине, успокоить свои мысли и чувства. А тетки горазды поболтать. И сейчас, не ровен час, примутся допытываться у подруг, будут ли и сегодня на ужин грибы. Да еще, может статься, упомянут о тех трех несчастных, которым угощение пришлось так сильно не по нутру, что они даже в больницу угодили.
Поэтому подруги пошли сзади, искренне надеясь, что тетки рано или поздно свернут на свою короткую тропу, а подруги уж и по длинной дойдут. Лишь бы никто не пристал к ним с разговорами. Но тетки, как назло, никуда не сворачивали. Да еще плелись еле-еле, нога за ногу, явно увлеченные каким-то своим разговором.
– Мы так и до обеда до источника не дойдем, – пробормотала Леся.
– Обгоним их? – тут же предложила Кира, которая только и ждала этого.
– Ага. А разговаривать мы с ними не обязаны. Поздороваемся и обгоним быстренько.
И девушки прибавили ходу. Они нагнали своих знакомых и пристроились за кормой у самой старшей и наиболее монументальной дамы. Две другие следовали рядом со своей подругой, как пристяжные в тройке. Обогнать эту «тройку» у подруг никак не получалось. А сами женщины были так увлечены своим разговором, что даже не услышали, как позади кто-то появился.
Поэтому подруги, хотели они того или нет, были вынуждены слушать болтовню трех кумушек.
– Так что, так и вылила суп?
– Говорю тебе, вылила!
– Прямо на землю? – не верила первая тетка.
– Да, на землю!
– Может, собак каких хотела подкормить? – нерешительно предположила третья.
Но первая и вторая подняли ее на смех:
– Придумала тоже! Собакам мясо подавай! Станут они грибы жрать, хотя бы даже и белые!
Услышав это, подруги невольно притормозили. Случилось то, чего они опасались больше всего. Разговор у кумушек шел о злополучных грибах. А это была тема, которая подругам была сегодня неприятна.
– И зачем она так сделала? – не унималась первая тетка. – Зачем вылила целую тарелку прекрасного вкусного супа на землю?
– Да, тем более что специально отлила себе из кастрюли еще одну порцию во вторую миску.
– Я тоже видела. Еще сказала ей, что некрасиво по две порции себе брать, когда другим, может быть, вовсе не хватит. А она мне ответила, что суп несет больному мужу.
– И пролила его?
– Не пролила, а вылила! Из ресторана вышла, отошла на некоторое расстояние, по сторонам оглянулась и вылила.
– А тебя не заметила?
– Не заметила, я на скамеечке сидела, а она меня не видела. Дальше уже пошла, меня разглядела, смущение изобразила, ах, говорит, какая я неуклюжая. Мужу суп несла, да споткнулась и пролила.
– Может, действительно споткнулась?
– Да ты чем меня слушаешь? Ухом или брюхом? – разозлилась рассказчица. – Говорю вам человеческим языком в последний раз, она остановилась и специально вылила суп. В кусты вылила! И никаких голодных собак там тоже не сидело! Ясно вам это?
Услышав это, подруги переглянулись и начали медленно отставать. Они были уверены, что речь шла об их знакомой – Галине Александровне. Это она пролила тарелку с грибным супом, а им сказала, что споткнулась. Но теперь выходит, что суп она разлила специально. Но зачем? Чтобы не нести его мужу? А для чего тогда взяла в ресторане ему порцию?
Все это было до того странно, что подруги не знали, как и реагировать. Но в конце концов, так и не придумав ответа на их вопросы, Леся неуверенно произнесла:
– Странно все как, да?
– Забей, – посоветовала ей Кира, которая сама только и думала, что о загадочном поведении Галины Александровны. – Ничего ведь страшного не случилось? Ну, вылила она суп, может, вспомнила, что муж холодный суп есть не станет да еще и ее отругает. Мужчины, ведь они такие неблагодарные. Бывает, принесу Лисице бутербродов целую тарелку, а он капризничает. Почему не с его любимой булкой, а со ржаным хлебом?
– Да, да! – подхватила Леся эту же тему. – Я тоже иной раз принесу Эдику его чай к дивану, а он бурчит, не чай он вовсе хотел, а пиво. Выпьет, конечно, но уж такую физиономию скорчит, будто бы я ему отраву принесла. Уже сама двадцать раз пожалеешь, что вообще доброе дело сделала.