Внезапно Роб резко отстранился и сел.
– Пора в душ, – с самодовольной ухмылкой заявил он.
Неужели он бросит ее в таком состоянии?!
– Ах ты…
Этот наглец встал и прижал палец к губам, напоминая о «жучке».
– Спокойно, спокойно, – подмигнул он ей. – Позже мы займемся этим, позже.
Упругим шагом он направился в ванную, что-то насвистывая. На мгновение он задержался в дверях и повернулся к ней, словно хотел продемонстрировать свое возбуждение. И действительно впечатляющая выпуклость, выступающая под обтягивающей тканью шортов, одновременно угрожала и обещала наслаждение.
Час спустя они уже прогуливались по террасе большого дома, потягивая коктейли. По пути туда Дана не произнесла ни слова. Выкинутый Робом дешевый трюк невероятно возмутил ее. Она все еще ощущала Ярость и унижение. Если бы не обстоятельства, заложницей которых она стала, она немедленно послала бы Тагетта ко всем чертям.
Дана мелкими глотками отпивала из бокала шампанское. Она уже поговорила с полудюжиной гостей которые собрались на празднование дня рождения кульминацией которого будет пир на открытом воздухе в субботу вечером. Эрик и Трэвис стояли на дальнем краю террасы и о чем-то разговаривали со своим отцом и Минервой Мэллори, светской вдовушкой, с которой Дана познакомилась вчера за ужином.
Ванессы нигде не было видно. «Куда она могла запропаститься?» – забеспокоилась Дана. В этот момент ее сестра вышла из тени на дальнем конце террасы. На ней было облегающее платье белого цвета, подчеркивающее каждый обольстительный изгиб ее тела. Белый цвет эффектно оттенял ее загар, дававший щекам Ванессы здоровый румянец.
«Она выглядит просто потрясающе», – подумала Дана. Она мгновенно заметила, что с этим были согласны все присутствующие мужчины, за исключением разве Эрика, мужа Ванессы. Головы представителей сильного пола как по команде поворачивались в ее сторону, когда Ванесса проходила мимо них, и их неоконченные фразы повисали в воздухе.
Роб рассматривал Ванессу, сохраняя непроницаемое выражение лица. Правда, при этом его стакан задержался где-то на полпути к губам. Даже Большой Папа, который видел Ванессу каждый день и должен был обладать иммунитетом к ее чарам, беззастенчиво пожирал ее глазами.
Дана оставила Роба развлекаться со стаканом вина, так и не найдя ответа на вопрос, над которым она ломала голову, – как бы повела себя Ванесса во время сцены, разыгранной Робом в коттедже. Она подошла к Ванессе и обняла ее.
– Мне нравится твой парень, – сказала Ванесса, глядя на Тагетта.
Дане захотелось выкрикнуть, что он никогда не был ее парнем и все это дурацкая игра. Тем не менее она сдержала свои эмоции, напомнив себе, что нуждается в Робе Тагетте.
– Он славный, – послушно подтвердила она, изобразив на лице довольно фальшивую улыбку.
– Надеюсь, я ему нравлюсь, – сказала Ванесса.
– Конечно.
– Что он сказал обо мне? – В вопросе Ванессы прозвучал какой-то девичий энтузиазм, глаза ее загорелись. Это несколько обеспокоило Дану.
По правде говоря, она не могла припомнить, чтобы Роб прямо высказал свое отношение к ее сестре. Он постоянно повторял, какой чудесный ребенок Джейсон, но ничего не говорил о Ванессе. В то же время только слепая или идиотка не заметила бы, что он застыл как каменный истукан и лишился дара речи, когда Ванесса появилась сегодня вечером на террасе.
– Он сказал, что ты потрясающе выглядишь.
– Да? Он как-то не кажется мне приветливым. – Ванесса кинула быстрый взгляд на Роба, который уже смешался с толпой гостей. – Берегись его, Дана. Он принадлежит к тому типу мужчин, перед которым женщине не устоять. Такие парни не приносят ничего, кроме неприятностей.
Дана знала, что Ванесса права. Даже сейчас несколько женщин, в том числе двое замужних, обстреливали Роба взглядами типа «я согласна».
Но все же она попыталась развеять опасения сестры:
– Между нами нет ничего серьезного.
– Правда? – удивилась Ванесса. – Да он просто пожирает тебя глазами. Я считаю, что он просто без ума от тебя.
Дана покачала головой. Должно быть, Роб значительно более способный актер, чем она думала. Они направились к основной группе гостей, и один из мужчин сразу же подошел к Ванессе. Дана ушла в дом. Там она принялась рассматривать стеклянные витрины. В них хранилось леймано — старинное гавайское оружие. Боевые дубинки и копья были оснащены зубами акул, водившихся в прибрежных водах Гавайев: большой белой и тигровой.
– У гавайских аборигенов не было металла, – Большой Папа неожиданно, как черт из табакерки, возник рядом с ней.
Старший Кольтран был сухощав, высокого роста, а благодаря многочасовому пребыванию в седле имел подтянутую, спортивную фигуру. Загорелую кожу очень красил богатый бархатисто-золотой оттенок. Шапка седых волос и кустистые темные брови подчеркивали его выразительную внешность. Как обычно, на нем была «гавайка» – рубашка с пестрым, ярким рисунком, которую носят навыпуск. Это не дешевая тряпка, какие продаются в каждой лавочке в Вайкики. «Гавайка» Большого Папы была из дорогого шелка с оригинальным узором.
– Акульи зубы были самыми острыми предметами здесь, – завелся Большой Папа. Он обожал говорить на эти темы. – Капитан Кук умело использовал этот дефицит и извлек большую выгоду из торговли с туземцами. За пригоршню гвоздей, например, островитяне отдавали корзины фруктов и бочки ава.
Это была еще одна из его любимых историй. Он несчетное количество раз рассказывал Дане, как люди Кука пристрастились к наркотическому напитку ава. Дана мучительно соображала, какой бы выдумать предлог, чтобы избавиться от надоевшей ей компании Большого Папы. Просто вспылить и удалиться было глупо. Обычно она не вела себя так, и Кольтран мог насторожиться и, чего доброго, усилить охрану своих владений, которые они завтра собирались тайно покинуть.
– Древние гавайцы верили, что акула является символом плодородия, – нудил Большой Папа, весьма довольный собой.
«Началось», – тоскливо вздохнула Дана. Теперь большой Папа битый час будет рассказывать типично гавайские истории, а затем с гордостью в сотый раз поведает, как загарпунил три акулы в один день. Гавайцы любят пересказывать семейные предания, причем получают истинное удовольствие от каждого пересказа, даже если все вокруг знают эту историю наизусть. Однако у Большого Папы не было ни свойственного гавайцам дара приукрашивать рассказ сочными деталями, ни чувства юмора. У него вообще не было ничего, кроме неуемного желания похвастаться.
– Неужели? Акула была символом плодородия? – Дана прикинулась несведущей в вопросах гавайской культуры и изобразила на лице живейший интерес к рассказу, проклиная в душе навязчивость Большого Папы.
– Да. – Кольтран буравил ее взглядом. Его темные глаза зловеще смотрели из-под лохматых темных бровей, и казалось, он читает ее мысли.
Дана отвернулась и попыталась отвлечься от тревожных мыслей, оценивая вкус Большого Папы, поместившего на одной стене мифологический символ плодородия и доску от серфинга.
– Интересно, – она все же сочла нужным продолжить беседу.
– На древних Гавайях акула почиталась как великое божество, – сообщил Кольтран, и Дана поняла, что он сел на любимого конька. Раз уж он так воодушевился, то ей не оставалось ничего другого, как ждать, Пока Кольтран выдохнется. – Островитяне считали акулу братом Пеле.
Дана не смогла удержаться.
– Что мне нравится в древних аборигенах, так это их отчетливое понимание природы власти.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну как же, их главное божество женского пола. Пеле была богиней огня и вулканов. Она родила эти острова. Пеле была всемогущей женщиной. Следующим по значению был ее брат, то есть мужчина – Акула.
Кольтран усмехнулся, но Дана сомневалась в том, что эта идея показалась ему смешной. По его мнению, идеальная женщина должна быть босой и беременной, а вовсе не неистовой богиней, господствующей над его любимыми акулами. Внезапно Дана вспомнила о Робе, и ей стало интересно, что думал о нем Большой Папа. Когда она их представила друг другу, Роб поблагодарил Кольтрана за гостеприимство, но последний был немногословен. Конечно, он знал о колонке Роба в «Гонолулу сан». Но если он и читал ее, то не подал вида.