Она поставила чашку с ароматным кофе перед улыбающимся Робом, который в одних трусах развалился на стуле, совершенно ее не стесняясь. Глядя на него, можно было подумать, что они уже давно живут вместе и каждую ночь занимаются сексом.
– Пожалуй, мне стоит принять душ. – Отпив кофе, он поставил чашку на стол. – Надо привести себя в порядок к приходу Большого Папы. У тебя тут случайно не найдется какой-нибудь рубашки для меня? Моя превратилась в лохмотья, в ней теперь только ворон пугать.
– Сейчас посмотрю. По-моему, что-то осталось от одного моего знакомого. – Дана направилась в комнату для гостей. Она сомневалась, что рубашка ее бывшего приятеля подойдет Робу, но ничего другого предложить не могла.
Открыв шкаф и порывшись в одном из ящиков она нашла то, что искала. Роб с брезгливым выражением взял двумя пальцами яркую, кричащих цветов рубашку и потряс ею в воздухе.
– Боже, что за дикость! – воскликнул он и язвительно добавил: – Что это? Рубашка? Даже на Гавайях в таком безобразии нельзя появляться на улицах. Кстати, к ней случайно не прилагалось помело?
Дана никак не отреагировала на этот бурный выпад, хотя ей была приятна охватившая его вспышка ревности. Она пожала плечами и забрала рубашку. Конечно же, она не в его стиле.
– Хорошо, примерь вот эту майку.
По потемневшим глазам Роба она поняла, что он страшно злится. «Как, до меня у тебя был роман с каким-то недоноском?» – говорил его сердитый взгляд. «Да, был! – хотелось ей крикнуть в ответ. – Но все это осталось в прошлом. После вчерашней ночи мне нужен только ты».
Роб с недовольным видом выхватил у нее из рук футболку. Растянув ее в плечах, он придирчиво осмотрел ее со всех сторон и состроил гримасу отвращения. На спине были намалеваны красные и желтые цветы, а грудь украшена яркой оранжевой надписью: Великий шаман. Обреченно вздохнув, он стал ее натягивать на себя. Стоило ему расправить плечи, как нитки в швах жалобно затрещали.
– Все лучше, чем ничего, – решила ободрить его Дана.
– Да, конечно, – огрызнулся Роб. – Чувствую себя полным идиотом. – Он скрестил руки на груди и презрительно заметил: – Должно быть, ее хозяин был милейшим парнем? Интересно было бы взглянуть.
Дана уже достаточно хорошо изучила характер Роба и знала, что он начинает язвить и становится высокомерным, когда нарывается на ссору. Чтобы разрядить обстановку, она молча пожала плечами и вернулась на кухню.
– Надеюсь, ты уже отшила его? – Роб последовал за ней и ловко схватил у нее из-под носа чашку кофе.
– Зачем же? Я собираюсь встречаться с вами обоими: сегодня с тобой, завтра с ним, – неудачно пошутила она.
– Черта с два у тебя это получится. Сил не хватит! Кроме того, то, что случилось между нами вчера, наложило на нас кое-какие обязательства.
– Да ну?! Я что-то не припомню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались. – Его самонадеянный тон начал действовать ей на нервы.
– Странно, что ты не обратила на это внимание. Я не пользовался презервативом, и тебя, похоже, это не смущало.
– Не знаю, что на меня нашло, – начала оправдываться Дана. – Я обо всем забыла, но я всегда…
Взгляд Роба мгновенно потеплел.
– Знаю, знаю. Мир охвачен страхом перед чумой двадцатого века. Безопасный секс и все такое прочее. Однако для меня ты сделала исключение.
«Какой кошмар! Как я могла забыть?» – в ужасе подумала Дана.
– Больше такого не повторится.
– Вот еще! Я не собираюсь пользоваться презервативами. Никакого удовольствия! Ты же ведь не принимаешь душ в плаще? – Он усмехнулся. – Я хочу настоящих, живых ощущений.
Дана никогда не обсуждала вопросы секса с мужчиной и сейчас почувствовала себя неловко. «Боже, Как я могу вот так, запросто, говорить об этом?»
– Но это же большой риск! Как-никак живем в девяностые годы, – неуверенно возразила она.
– Что касается меня, то мне никто не нужен, кроме тебя, ну а у тебя есть я. Зачем тебе еще кто-то? Ты согласна со мной? – Он с улыбкой заглянул ей в глаза и нежно добавил: – Выходит, отныне мы связаны обязательством, ведь так?
Дана кивнула, застигнутая врасплох его предложением, преподнесенным в весьма своеобразной форме. Она всю жизнь считала, что обещания такого рода произносятся торжественно, под звон бокалов шампанского, ну, на худой конец, с букетом роз в руках. Но сейчас, утром, за кухонным столом, с одной чашкой кофе на двоих, да еще за разговором о сексе?! А может, чем меньше громких слов, тем лучше? Во всяком случае, в таком подходе была своя прелесть: он подкупал искренностью, прямолинейностью и необычностью. Надо отдать должное Робу Тагетту, он был незаурядным человеком.
«Тебе нужен я, только я».
Вспомнив эти слова, Дана подумала, что вчера на пляже она поняла это.
Роб привлек ее к себе и потянулся к ее губам, но она легким, воздушным прикосновением пальца к разбитому его рту остановила этот порыв. Обвив руками его шею, она склонила голову ему на грудь и сладко вздохнула. Слушая ровные удары его сердца, Дана почувствовала, как ее душа наполняется покоем. Чувство умиротворенности и мысль о том, что она теперь не одинока, согревали ее сердце.
– Дана, с того самого вечера, когда мы впервые встретились, я думаю только о тебе и сейчас благодарю судьбу за то, что она вновь свела нас вместе.
Дана надеялась, что Роб продолжит, но он неожиданно замолчал.
Она растерялась. Почему он не сказал, что любит ее? Может, о любви говорить еще рано? Роб испытывает к ней нежные чувства. Говорят же, что иной раз поступки красноречивее всяких слов. Разве он вчера не рисковал своей жизнью ради нее? Это ли не проявление любви?
Погруженные в свои мысли, они стояли в объятиях друг друга. Дана мечтала о том, как бы поскорее избавиться от всего, мешающего ее счастью быть совсем уж безоблачным. Как жаль, что Роб вошел в ее жизнь только сейчас.
Роб первым нарушил затянувшееся молчание:
– Давай-ка я все-таки пойду в душ.
– Хорошо. А я навещу Лиллиан. Она обрадуется моему возвращению. Из окна ее дома видна наша улица. Как только покажется автомобиль Большого Папы, я мигом вернусь.
Роб скрылся в ванной. Оставшись одна, Дана подошла к зеркалу и с опаской посмотрела в него. Она боялась увидеть изменившееся под воздействием чувств, бушующих у нее в душе, лицо, но ничего особенного не обнаружила, разве что ее глаза светились от счастья.
Впрочем, она, кажется, собиралась навестить Лиллиан!
Дана быстро расчесала волосы и через кухню вышла из дома, отгоняя от себя мысли о Робе и пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре с соседкой. Бедная Лиллиан панически боялась приезда своей дочери и почему-то считала, что та непременно упечет ее в дом для престарелых. «Наверное, ее страхи сильно преувеличены», – подумала Дана, нажимая на кнопку звонка. Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. По взгляду, которым она смерила Дану, можно было понять, что дама пребывала не в лучшем расположении духа.
– Здравствуйте, я Дана Гамильтон. Живу по соседству – вон в том доме, – Дана махнула рукой в сторону своего коттеджа. – А вы, если я не ошибаюсь, дочь Лиллиан?
– Да, я Фрэн Мартин. – У нее был неприятный скрипучий голос. – Так это вы та судья, что забивает голову моей матери сумасбродными идеями насчет дома для стариков? Ха! Давно хотела посмотреть на вас.
Дана опешила от такого недружелюбного приема. Ей захотелось поставить на место эту особу. Хороша дочь! Не звонила матери, ни разу ее не навестила! Сподобились наконец увидеть любящее чадо. И как ведет себя! Зачем она вообще заявилась сюда? Сердце Даны сжалось от дурного предчувствия, и ее худшие опасения не замедлили подтвердиться.
– Мать решила, что ей будет лучше в «Твин Пальме», – продолжала скрипеть Фрэн. – И я с ней согласна – там о ней всегда позаботятся.
– А вы уже ездили туда? Посмотрели, какие там условия, какое обслуживание? – Дана едва сдерживала свое раздражение. Если она сейчас разругается с Фрэн, то этим только навредит Лиллиан.
– Естественно, мы там были и нашли, что это чудесное местечко. Просто рай для стариков.
Или она там не была и нагло врет, или ей абсолютно наплевать на мать, заключила Дана. Она слышала, что среди подобных заведений «Твин Пальме» по качеству обслуживания занимало последнее место. Это был своего рода склад, куда принимали престарелых людей на временное хранение. Дана никогда не бывала внутри, но по облупленной краске и обвалившейся штукатурке фасада могла судить, в каком запущенном состоянии находится все здание. Даже если очень стараться, худшего приюта на островах не найти! Вот, значит, куда Фрэн собирается запихать мать, чтобы навсегда успокоиться на этот счет.