Ладно, был бы человек хороший… Во всяком случае, теперь благодаря журналисту все постепенно вставало на свои места.
Почти все! Потому что кроме названия одного-единственного АОЗТ больше ничего общего в списках Серегина и Студента не обнаружилось.
Да и само появление мертворожденной «Науки-девять» среди торговых партнеров господина Удальцова вдруг посчитал Владимир Александрович каким-то случайным и лишним — вроде мухи на линзе огромного телескопа.
…Чай в стакане закончился даже раньше, чем была перевернута последняя страница разложенных на столе документов.
Владимир Александрович встал, потянулся и сделал несколько разминочных движений. Двинулся в сторону кухни, но на половине пути замер — притих, сконцентрировался и, резко выбросив ногу вверх, попробовал пяткой достать воображаемую точку на уровне телевизионной антенны.
Получилось. Не безупречно, но — получилось!
Сколько же он не был на тренировках? Месяца полтора, два… Или больше? Пожалуй, с начала лета.
Еженедельная баня не считается. Это не спорт, это — просто культурный отдых.
Там только попрыгаешь для приличия туда-сюда в переполненном зале, постучишь по мешку, а мысленно уже в парилке, на полочке, с веничком…
Ну и пиво, конечно! Виноградов любил хорошее пиво.
Впрочем, свежезаваренный чай тоже неплох, если ко времени и под настроение. Владимир Александрович наполнил стакан и, стараясь не пролить на пол ни единой горячей капли, вернулся в комнату.
Жена с детьми до вечера у тещи — все-таки выбрались, а то уже осенние каникулы на исходе. Это хорошо! Адвокат ничего не имел против семейного уюта, но работать предпочитал в одиночестве.
Усевшись на место, он по привычке чуть сдвинул в сторону краешек шторы — на месте ли «ангелы-хранители»?
— Ого! Здравствуйте…
Задержись адвокат за приготовлением к чаепитию хоть ненамного дольше, он пропустил бы самое интересное.
Потому что как раз в тот момент, когда Виноградов посмотрел в окно, к припаркованной напротив его парадной «восьмерке» быстро и со всех сторон приблизилось несколько человек.
Спереди и сзади машину тихонечко, без пронзительного визга покрышек и рева двигателей, заблокировали микроавтобусы, выкрашенные под «скорую помощь».
Впрочем и те, кто подошел к дверям, повели себя на удивление скромно: характерный и узнаваемый жест руки с удостоверением, предложение выйти… Оружие явно и недвусмысленно присутствовало, но кричать и трясти им перед носом сидящих в «восьмерке» людей никто не собирался.
Да этого и не потребовалось — все знали неписаные правила игры и не думали их нарушать. Сотрудники господина Тоома с достоинством и без суеты выбрались наружу. Подняли руки, расставили ноги… Дали себя обыскать, а потом проследовали за провожатыми в разные микроавтобусы.
Кто-то сел за руль легкового автомобиля, кто-то вернулся на свое место рядом с задержанными.
Но прежде чем сесть вслед за коллегами в «скорую помощь» тот, кто предъявлял удостоверение, обернулся в сторону окна, за которым стоял сейчас Владимир Александрович.
— Ну ни фига себе!
В человеке, руководившем операцией, адвокат без труда узнал товарища Пономаренко из Управления ФСБ.
Убедившись, что сверху за ним наблюдают, Михаил Михайлович вежливо помахал Виноградову — когда-то это называлось «сделать дяде ручкой». Потом забрался в машину, захлопнул дверь, и кортеж, состоящий из «восьмерки» и сопровождающих оперативных микроавтобусов, исчез за углом.
Все было отработано красиво и аккуратно — так, что редкие прохожие и стайка мамаш с колясками, обосновавшаяся в сотне метров от виноградовской парадной, внимания инциденту практически не уделили.
Владимир Александрович покосился на телефон, потом торопливо достал из сейфа охотничье ружье и патроны — сейчас стоило ожидать самых разных пакостей.
Первым делом следует позвонить своим…
Глава вторая
— А покрупнее можно?
— Конечно… — Пальцы дежурного оператора забегали по клавиатуре. — Вот!
Через долю секунды возникло и сразу же увеличилось на весь экран многоцветное компьютерное изображение центральной части города.
Метро «Чернышевская», улица Пестеля, мост через Неву и даже стилизованный силуэт «Авроры» на дальней набережной. Проходные дворы, телефонные автоматы, аптеки… Пожалуй, схема была даже перенасыщена пояснительными надписями и разнообразными условными значками.
— Что это за цифры?
— Номера домов.
Начальник Службы безопасности подождал, но вопросов больше не было. Тогда он сам подал реплику:
— Сейчас появится. Сверху, вон от сюда…
— Догадываюсь.
Господин Удальцов приготовился было добавить какую-то колкость, но в этот момент экран монитора ожил. Пронзительно-красная точка с обманчивой неторопливостью выкатилась со стороны Свердловской набережной и повернула на Литейный мост. Некоторое время она неподвижно пульсировала перед светофором, а потом все же скрылась во внутреннем дворе знаменитого Большого Дома.
— Там у них электронная защита. Подавление сигнала… — виновато вздохнул оператор.
В самом деле — радиоточки больше не было видно.
— Ерунда! Все ясно.
Господин Удальцов повернулся к стоящему рядом серьезному молодому человеку:
— А, господин прокурор? Что я говорил?
Тот пожал плечами:
— Ничего не доказывает…
— Это вы там у себя в кабинетах доказывайте! — Андрей Маркович как-то неожиданно, без причин рассердился: — А мне важно знать, поняли?
Воцарилось тягучее и неприятное молчание. Даже не виноватый ни в чем оператор-компьютерщик замер, опасаясь нечаянно скрипнуть вертящимся стулом под задницей.
Помощник прокурора тоже почувствовал себя не в своей тарелке. Он был трусом по образу жизни и воспитанию, а к тому же именно сейчас впервые усомнился в собственной неуязвимости и всемогуществе той невидимой силы, которой когда-то продался.
И только начальник Службы безопасности никак не прореагировал на излишне эмоциональное поведение своего шефа: чем бы дитя ни тешилось… С точки зрения отставного майора господин Удальцов вел себя вполне достойно для штатского, вернувшегося в офис после того, как впервые на его глазах перерезали глотку допрошенному человеку.
— Значит, адвокат работает на Большой Дом?
— Чего уж теперь сомневаться! — Андрей Маркович показал рукой на все еще не потухший экран монитора. — Если его охраняют люди Черкесова…
Помощник прокурора представил себе аккуратный пробор начальника Управления ФСБ, но возражать не стал.
— А вы что думаете? — спросил генеральный директор.
Третий собеседник вздохнул и тяжело покачал головой:
— Плохо.
Если действительно силовое прикрытие Виноградова осуществляла питерская контрразведка, следовало ждать серьезных неприятностей.
— Конкретнее?
— Очень плохо!
Он был с самого начала категорически против того, чтобы «проучить» назойливого адвоката. Вовсе не из соображений гуманизма, а только потому, что считал подобные акции пустой тратой времени, сил и денег. Но начальству виднее…
Сейчас самое время было напомнить господину Удальцову их недавний спор. В тот вечер как раз вернулась на базу группа, посланная для «разборки» к дому Владимира Александровича. Вернулась без числящегося за Службой табельного «Макарова» и документов — зато с битыми мордами.
Тогда Андрей Маркович тоже изволил сердиться:
— Дармоеды! Разогнать всех к едрене фене!
Потом поутих. Занервничал:
— Что же теперь? Надо думать…
Собственно, думать следовало раньше. А после того, как в чужие руки попали опасные и нежелательные трофеи, оставалось только кусать локти и по возможности не суетиться.
— Да чтоб он сдох, этот Виноградов! — шипел начальник Службы. — Сволочь…