Последняя ночь
Я смотрела себе под ноги, в искрящийся в свете фонаря снег, и знала, что это конец. Пути назад нет и не будет.
- Ты уверена? - спросил укутанный в подбитый мехом плащ мужчина. - Я вижу, что ты не особо богата...
Я лишь качнула головой, отдавая остатки золота, вырученного за продажу ожерелья. Пусть лучше ему, чем отцу. Пусть хоть на что-то сгодится подарок жениха.
- Как знаешь, - сказал мужчина и коснулся ладонью моей щеки.
Я сперва отпрянула, как ошпаренная, а потом застыла, поняв, что меня просто проверяют.
- Ты не похожа на оборванку. Поставил бы на любимую любовницу богача... но ко всему прочему ты еще и девственница. Как пойдешь к Арману-то?
Прикусив губу, я рванулась было в снег, но он удержал двумя словами:
- Уже сдаешься? - и я остановилась.
- Если бы не желтые татуировки... - прошептал он.
Я не стала объяснять, что деньги могут все. И часть золота ушла к магу, чтобы изменить проклятые знаки на запястьях. Всего на одну ночь, но теперь я оборванка, а не высокорожденная, не архана. И уличная девка. А завтра будет уже не важно.
- Не поможешь? - спросила я, посмотрев прямо в темные глаза мужчины.
- Не помог бы, - усмехнулся тот. - Не хочу терять хорошего клиента. Но... - Он подкинул на обтянутой перчаткой ладони мешочек с золотом. - У тебя веские аргументы. И я, увы, азартен. Хочу посмотреть, что из этого получится.
Да улыбнулся так, что страшно стало.
Но еще страшнее было, когда меня, одетую, умытую, причесанную, привезли к дому «клиента». Освещенная лишь огнем в камине спальня, куда меня привели, была крохотной, но уютной. Подойдя к кровати, я провела кончиками пальцев по темно-красному покрывалу. Мягкое.
- Раздевайся! - холодно приказали за спиной, и мне вмиг стало неуютно.
А на что я надеялась? Что он будет ласков? Но лучше так, чем... Хаотично вспоминая советы мачехи перед свадьбой, я повернулась к Арману.
Сейчас он выглядел иначе, чем утром. В простой белоснежной рубахе, в замшевых штанах, он был ближе, роднее. И волосы его, туго стянутые лентой, в свете камина казались не белыми, как утром, когда он подписывал мне приговор, а золотистыми, как свет утреннего солнышка. Так и хочется прикоснуться, почувствовать их мягкость. Но нельзя.
- Погоди, - остановил он, когда я собиралась стянуть с себя платье.
Арман взял меня за подбородок, заглянул глубоко в глаза, и взгляд его на миг вспыхнул синим пламенем. Магия. Но обычных щитов на мне нет, значит, арханы он не заподозрит.
- Это твой первый раз с мужчиной?
Глаза его, ледяные холодные, чуть сверкнули гневом, губы презрительно скривились.
- Да, - признала я очевидное.
- Ты уже не молода, - почему-то гораздо мягче сказал он. - Сколько тебе?
- Девятнадцать...
Знаю, что не молода, воспитывала младших братишек и сестренок. Одевала, кормила, была им отцом и матерью. А потом подросла моя сестра, и отец вспомнил, что меня пора выдавать замуж. Мол, зачем ему старая дева и нахлебник в доме?
- ... мой архан, - поправил он. - Тебя объяснили, что надо делать?
- Да, мой архан, - уже менее уверенно ответила я.
Мачеха объяснила, в тошнотворных подробностях. И что делать, чтобы мужу было хорошо, и как притвориться, что хорошо мне. По-настоящему хорошо в постели с мужчиной быть не может, усмехалась мачеха. Сказки это. А мне сегодня утром до боли захотелось поверить в сказку.
- Так покажи, - холодно усмехнулся он.
Закончилась сказка. Опустив, как меня учили, взгляд, я на миг запуталась пальцами в завязках его штанов. Над моей головой хмыкнули и, прокляв все на свете, я уже собиралась опуститься на колени, как услышала:
- Нет, давай иначе. Покажи мне, что ты хочешь сделать, а не чему тебя учили.
Я ушам своим не поверила и подняла взгляд, сразу же утонув в холоде глаз Армана. Еще пока несмело, не веря, что можно, подняла руку и стянула ленту с его волос, запутавшись пальцами в светлых, почти белых кудрях. Мягкие, как и думала, но жестче чем мои.
Арман молчал, но взгляд его слегка потеплел, будто наливаясь тяжестью. Не в силах остановиться, я скользнула другой ладонью под его рубаху, по его животу, повторяя пальцами рисунок твердых мышц, а потом ниже...
- Продолжай, - выдохнул он.
Я поняла, что ему нравится. Очень нравится. Глаза его затуманились, губы приоткрылись, и не в силах сдержаться, я встала на цыпочки, слегка надавив ему на затылок. Он понял, нагнулся, позволил прильнуть к его губам несмелым поцелуем. Губы жесткие. Сухие. Как и я думала.
Этому меня мачеха не учила. Не учила, что он обнимет меня за талию, с легком смехом проведет языком по шее, и колени откажутся держать... да и зачем же держать-то? Он меня держит.
- Как далеко готова ты зайти, Милиандра? - выдохнул он мне в шею.